Философия свободы - [103]

.

Современный индивид освобожден от власти традиций, но именно в силу этого он несет больше ответственности за самого себя, в том числе и за то, чтобы стать самим собой. Как писал Ницше: «Стань тем, кто ты есть»[458]. Этот индивид занимается саморефлексией. Определенная степень саморефлексии была характерна для людей в любом обществе, однако в обществе, где люди не связаны традициями, рассказывающими им о том, кем они являются, эта тенденция к саморефлексии радикально усилилась[459]. Это приводит к тому, что индивидам все в большей степени приходится самим конструировать свою идентификацию при помощи имеющихся в их распоряжении средств, так как их самость не является чем-то данным. Самость необходимо создавать, наблюдать за ней, поддерживать, совершенствовать и т. д.

Эта мысль является одной из центральных в поздней философии Мишеля Фуко. От отрицает идею врожденной самости, выступающей в виде нормы. Нет никакой «сущности», к которой можно вернуться, и потому все мы должны создавать себя как произведение искусства[460]. Мы должны не найти себя, а скорее изобрести себя. Такое создание себя происходит, в частности, посредством того, что Фуко именует «аскезой», подразумевающей, что субъект выполняет постоянную работу над собой, чтобы стать себе господином[461]. Эту работу над собой субъект должен выполнять в окружении бесчисленных форм власти, накладывающей ограничения на его работу. Впрочем, субъект имеет возможность переступить через эти ограничения. Фуко рассматривает индивида как социальную конструкцию, обладающую способностью конструировать саму себя. Недостатком концепции Фуко является то, что она не предлагает никаких принципов или норм создания самости. Напротив, он отвергает представление о всеобщей морали, а также некоторые общепринятые практические принципы. Какой получится эта самость, совершенно непонятно. Может быть, даже слишком непонятно. Ближайшее подобие нормы, которое предлагает Фуко, это концепция стиля жизни как способа формирования себя[462]. Он высказывает сомнение в том, что мы когда-либо сможем стать достаточно «зрелыми»[463]. И поскольку не существует никаких норм для формирования самости, то эта самость никогда не будет знать, в каком направлении двигаться и чем она является, так что она всегда будет стремиться перестать быть собой, поскольку понимает освобождение как процесс, который препятствует нам оставаться прежними[464]. Эта самость никогда не сможет стать собой именно потому, что она не знает – и не имеет даже слабого представления – какой ей следует быть. Эта самость не сможет связно рассказать о себе, потому что ее будушее совершенно неопределенно.

Как отметил Поль Рикер, понимание самости требует от индивида способности рассказать более или менее связную историю о том, кем он был и кем хочет стать[465]. Быть собой значит уметь рассказать о себе, рассказать о том, какими мы были, какими будет и какими являемся в данный момент, между прошлым и будущим. Основным пунктом этого рассказа является вопрос: что тебя волнует?

Смысл и идентичность могут создаваться лишь тогда, когда человека что-то волнует. Однако объяснить, что именно это означает, не так-то просто. В этом вопросе я готов согласиться с Гарри Франкфуртом. Если что-то волнует нас, это значит, что мы придаем этому смысл, это что-то является объектом наших стремлений в широком смысле, и мы хотим поддерживать эти стремления. Это не какие-то мимолетные желания, это то, с чем мы готовы идентифицировать себя и что считаем выражением своей самости. Именно благодаря тому, что что-то волнует нас, мир обретает наполненность, жизнь обретает направление. Принимая решение, что определенное устремление выражает нашу сущность, мы выстраиваем свою личность[466]. То, что больше всего волнует нас – это объекты нашей любви. Франкфурт пишет, что любовь является основанием здравого смысла и первоисточником наших ценностей[467]. Именно любовь лежит в основе нашей способности приписывать ценность чему-либо еще. Франкфурт развивает мысль Аристотеля о том, что только когда мы стремимся к определенным вещам исключительно ради них самих, они могут обрести для нас смысл. Даже чисто инструментальные действия наполняются смыслом, если они подчинены другим действиям, обладающим собственной ценностью[468].

Кроме того, очень важно не переусердствовать с саморефлексией, когда мы стремимся к чему-то. Если меня волнует X только потому, что мне хочется думать о себе как о человеке, которого волнует Х, то X волнует меня по совершенно неправильным причинам. К примеру, если я работаю волонтером для помощи животным, само по себе это весьма достойно. Однако я могу заниматься этим по разным причинам: потому, что животные оказались в беде, или потому, что я хочу быть человеком, который помогает животным в беде. Принимая во внимание нашу поразительную склонность к самообману, мы очень легко можем не отличить одно от другого, однако в действительности вопрос о том, совершен ли поступок по первой или по второй причине, является принципиальным. В первом случае меня волнует собственно объект, и он является центром моего внимания, а во втором случае центром внимания скорее являюсь я сам. Бернард Уильямс указывал на то, что в последнем случае я недостаточно ориентирован на свою самость