Филипп IV Красивый. 1285–1314 - [4]
Мария де Брабант подарила Филиппу III троих детей: Людовика[35], который стал графом Эврё и Этампа, его сын в результате брака стал королем Наварры; Маргариту[36], которая вышла замуж за Эдуарда I Английского; и Бланку[37], которая вышла замуж за Рудольфа Австрийского. Мария не стала причиной смерти остальных детей от первого брака: будущего Филиппа Красивого и его брата Карла, которому предстояло стать родоначальником дома Валуа… Как много возможных событий в этом простом списке! Но История — это шахматист, который тонко готовит свои ходы и умеет ждать ошибок партнера. Кто бы мог подумать, что, позволив своему брату Карлу Анжуйскому завоевать Неаполь и Сицилию, миролюбивый Святой Людовик станет причиной смерти собственного сына?
II. Европейская шахматная доска
Святой Престол оставался вакантным в течение двух лет. Кардиналы, разделенные на враждующие фракции, не смогли прийти к согласию. Церковь страдала от этой ситуации. В течение трех десятилетий папы преследовали только одну цель: свергнуть Швабский дом (Гогенштауфенов)[38], все уступило место этой настоятельной необходимости; на карту было поставлено выживание и независимость церкви; папы не могли допустить, чтобы германские императоры лишили их власти. Они свергли Гогенштауфенов с помощью Карла Анжуйского, но ненависть между гвельфами[39] и гибеллинами[40] сохранялась. В своей страстной борьбе с Фридрихом II Гогенштауфеном[41] и его преемниками папы слишком часто низводили себя до уровня партийных лидеров и даже военачальников. Иногда они проявляли недобросовестность, двуличие и недостаток человечности, недостойные тиары. Необходимо было срочно восстановить моральный и духовный авторитет Святого Престола. Кардиналы наконец-то признали это, несмотря на свои личные амбиции. Собравшись на конклав в Витербо, они избрали прелата, который из-за своей удаленности оставался чужим в этой борьбе. Это был Тебальдо Висконти[42], патриарх Иерусалимский. Он принял имя Григория X и вернулся в Европу с единственной мыслью: примирить князей, чтобы организовать всеобщий крестовый поход и спасти Святую землю от полного завоевания мусульманами. Он как никто другой знал об отчаянном положении маленького Иерусалимского королевства, или того, что от него осталось! Исходя из этого, он инициировал воссоединение греческой и латинской церквей. Вселенский собор, на который он пригласил императора Константинополя Михаила Палеолога[43] и королей Запада, должен был закрепить примирение.
В Италии он пытался утихомирить конфликты, отменив даже термины "гвельф" и "гибеллин", которые, по его мнению, напоминали об застаревшей ненависти. Затем он обратил свое внимание на дела Германии. До 1271 года во главе Германской конфедерации стояли два соперничающих императора: Ричард Корнуольский[44] и Альфонс X Кастильский, оба они были избраны не легитимно и поэтому не имели реальной власти. После смерти Ричарда остался только Альфонсо X, которого немцы не хотели признавать королем. Григорий X смог убедить выборщиков выбрать кандидата, способного исправить ситуацию. По настоянию своего дяди Карла Анжуйского, чье политическое влияние преобладало при французском дворе, Филипп III пытался, хотя и без рвения поучаствовать в выборах. Григорий X не хотел, чтобы Франция правила и Германией, и Италией. Он вежливо, но твердо отговаривал посланников Филиппа. Избран был Рудольф Габсбургский[45], при условии, что он откажется от прав, которые предыдущие императоры имели над Италией. Филипп III не был злопамятным; он охотно уступил Святой Церкви графство Венессен[46] без какой-либо компенсации! Церковь претендовала на эти земли с момента окончания войны против альбигойцев[47]. Остается только удивляться, почему король отказался от графства. Факт остается фактом: без этой уступки папы не смогли бы впоследствии обосноваться в Авиньоне…
Собор, которого желал Григорий X, собрался в Лионе[48], в соборе Святого Иоанна. Его важность, его блеск, его результаты — к сожалению, эфемерные — поразили общественное мнение. В ней приняли участие пятнадцать сотен прелатов в присутствии представителей всех государей. Красноречие святого Бонавентуры[49] завоевало поддержку тезисов Григория X. Константинопольский и Антиохийский патриархи отреклись от восточного раскола. Решение о всеобщем крестовом походе было принято с энтузиазмом. Папа ликовал; он не мог поверить, что игра выиграна. После собора он приступил к сглаживанию последних разногласий. Он добился от Альфонсо X Кастильского отказа от претензий на Германию, оставив ему фиктивный титул императора. После ликвидации раскола больше не было причин откладывать крестовый поход, о котором мечтал Григорий X, в нем должна была участвовать вся воинская элита христианства во главе с двумя императорами (Рудольфом Габсбургским и Михаилом Палеологом), с королями Франции и Неаполя! Но по возвращении Константинопольский патриарх отрекся от своего народа, и Михаил Палеолог, не желая столкнуться с религиозной войной, восстановил раскол. Что касается западных государей, то возникает вопрос, было ли у них твердое намерение совершить "Святое паломничество", несмотря на их эффектное взятие креста и рвение, с которым они собирали
