Филипп IV Красивый. 1285–1314 - [2]

Хотя Филипп III был провозглашен баронами королем, в силу вышеупомянутых обстоятельств ему предстояло пройти церемонию коронования и помазания. Церемонию провел Милон де Базош[13], епископа Суассона, поскольку архиепископство Реймса в то время было вакантным. За коронацией последовали обычные торжества. "Joyeuse", так называемый меч Карла Великого, на церемонии держал Роберт II д'Артуа[14], сын Роберта I д'Артуа[15] погибшего во время крестового похода в Египет в 1250 году под Мансура и двоюродный брат нового короля. Должно быть, печаль Филиппа не покидала его, потому что тот же Робер д'Артуа решил развеять ее. Он отвез своего королевского кузена в добрый город Аррас, где мещане устроили ему роскошный праздник. Роберт "собрал дам и девиц со всей страны, чтобы заставить их танцевать (trescher) и водить хороводы (caroler) с женщинами из мещан, которые всячески старались танцевать и прыгать (espinguier), и из кожи вон лезли, чтобы угодить королю". Было ли это средство спасительным? Похоже, что нет, хотя Филипп заявил, что "польщен" оказанным ему приемом, как это было принято. Робер д'Артуа был колоритной личностью, жизнелюбивым от природы. Он не мог представить, что молодой король останется верен памяти Изабеллы, забыв, что Филипп был так же набожен, как и его отец.

Филипп вернулся в Париж. Там он нашел свою семью: мать, Маргариту Прованскую[16], вдову Людовика Святого, вдовствующую королеву (она умерла только в 1295 году, в правление своего внука, Филиппа Красивого), братьев и сестер. Это были Пьер, граф Алансона, Шартра и Блуа[17]; Роберт, граф Клермона[18]; и Агнесса[19], которая в 1279 году должна была выйти замуж за Роберта II Бургундского[20]. Еще одна дочь Бланка[21] ноябре 1268 г. вышла замуж за инфанта Кастилии Фернандо де Ла Серда[22]. От покойной королевы Изабеллы Арагонской у Филиппа было трое детей: Людовик[23], Филипп (ставший Филиппом IV Красивым) и Карл де Валуа[24], который претендовал на все королевства и так и не стал нигде королем.

До этого момента Филипп жил в тени своего отца. Хотя он был наследником короны, он уже прославился тем, что не интересовался бизнесом и учебой. Примат оценил его как "неграмотного", но он не говорит, что он был неграмотным, как пишут многие историки. Как и положено монаху Сен-Дени, Примат восхваляет его примерное благочестие, уважение к Святой Церкви и ее представителям, а также тепло поздравляет его с тем, что он удержал на месте советников Святого Людовика, в частности Матье де Вандома[25]. Однако он воздерживается от упоминания о благосклонности, которой пользовался Пьер де ла Бросс[26] с самого начала правления. Он предпочитает подчеркнуть набожность Филиппа, утверждая, что после смерти королевы Изабеллы он совершал покаяние, даже носил власяницу под кольчугой "для утоления и наказания своей плоти", постился и лишал себя мяса. Примат утверждает, что король придерживался этих привычек до самой смерти и "вел жизнь скорее монаха, чем рыцаря". В это трудно поверить! Но надо же было найти в нем какие-то достоинства, хотя бы для того, чтобы соответствовать обычаю! Примат добавляет, и это должно быть правдой, что Филипп "был полон хороших слов и хорошо говорил": это означает, что он легко выражал свои мысли. И что он не проявил "ни гордости, ни бобанства" (хвастовство, чванство, бахвальство) по отношению к своим баронам. Заключение Примата стоит процитировать: "Своими славными добродетелями, которые сияли в нем, он сохранил свое царство в мире во все дни своей жизни.

Лицо лежащего надгробного изваяния короля, которое можно увидеть в Сен-Дени, не менее иллюзорно, чем портрет, нарисованный Приматом. Это работа скульптора Пьера де Шелля[27]. Огромные глаза расположены отдельно от прямого, хорошо поставленного носа; рот широкий с сильно оттопыренной нижней губой; подбородок твердый, а шея круглая, как башня. Это царственное лицо, безусловно, напоминающее его, дышит силой, равновесием и волей. Но внешность и показная преданность Филиппа были лишь приманкой. У него была только внешность короля. Ему остро не хватало проницательности и решительности. Он был чрезмерно внушаем, импульсивен, неуравновешен, возможно подвержен колебаниям настроения. Его энтузиазм проходил столь же быстро, как и уныние. Отсюда непоследовательность его правления, отступления, катастрофические экспедиции. Правда, он был похож на своего отца и пытался подражать ему, но как плохая копия подражает своему образцу. Кроме вежливости и хорошей речи, он не обладал ни одним из качеств своего рода. Это не сразу стало очевидным.

Первые годы его правления были действительно позитивными и мирными, несмотря на противоречивое влияние королевы Маргариты и фаворита Пьера де Ла Бросса. Аббат Сен-Дени (Матье де Вандом) и советники Людовика IX, оставшиеся на своих местах, все еще сохраняли достаточное влияние на молодого короля, чтобы к ним прислушивались. Тогда стало ясно, насколько тунисский крестовый поход в конечном итоге был выгоден Капетинской монархии! В результате смерти Жана-Тристана графство Невер вернулось под власть короны. Последующие смерти Альфонса Пуатье и Жанны Тулузской, умерших бездетными, дали королю огромные территории: Пуату, Сентонж, часть графства Ангулем, Тулузен, Аженуа, Керси, Рурэрг и маркизат Прованс с их правами и зависимостями! Существовало опасение, что бароны Юга воспользуются началом правления Филиппа, чтобы попытаться восстановить свою независимость. Напротив, они поспешили выразить почтение представителям короля. Только Роже-Бернар, граф Фуа