Филарет Московский - [30]
Последние слова взяты были им из соборного послания апостола Иакова, и там сказано еще сильнее и строже, чем произнес это Филарет: «Прелюбодеи и прелюбодейцы, не весте ли, яко любы мира сего вражда Богу есть; иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает» (Иак. IV, 4).
На второй день праздника Рождества вспоминаются гонение со стороны Ирода, избиение младенцев. Ирод видел в Иисусе Того, Кто поведет людей от мира к небесам. Филарет оглушил слушателей совершенно неожиданным откровением, что в Ироде «Евангелие обнажает совершенно сие глубокое и крайнее зло любви к миру». И одержимый этой любовью к миру, Ирод стремился уничтожить Новорожденного.
Присутствующим оставалось либо пропустить все мимо ушей, либо принять к сердцу и возмутиться. Ведь и они сильно любили мир. Да разве и можно иначе? Ведь они же не монахи! Как это так — отсечь любовь к миру?!
Смелость Филарета на сей раз не восхитила людей, а насторожила их против проповедника. Впредь его уже не приглашали произносить слово в придворной церкви.
В начале нового, 1815 года его позвали принимать экзамены в Царскосельский лицей.
Все мы прекрасно помним картину Репина «Пушкин читает стихи на экзамене 8 января 1815 года». Любой из нас скажет, что на ней изображены юный лицеист, вдохновенно вспорхнувший одним крылом, и старый Державин, радостно приподнявшийся из-за стола и вытянувшийся в сторону молодого дарования, чтобы получше слышать читаемое им. Но не всякий вспомнит сразу, кто еще изображен на этом знаменитом полотне. А между тем справа от Державина Репин изобразил архимандрита Филарета, лицо которого обращено не к Пушкину, а к зрителю, и лицо это выражает некое недоумение — мол, чему так восхищаются Державин и сидящий справа от Филарета министр народного просвещения Разумовский. Алексей Кириллович вместе со Сперанским подал в свое время мысль о создании Царскосельского лицея, и мало того, он официально именовался главой лицея со званием его главнокомандующего.
Репин мастерски работал на контрасте: радуется Разумовский, ликует Державин, вдохновенно читает свои дивные строки Пушкин… А вот зловредному монаху все сие зело не по душе. Внутри он так и скрежещет, вознепщеваху и вознегодоваху. Аж позеленел от злости.
На самом деле, нам остается только гадать о том, что испытывал Филарет, слушая стихи Пушкина.
Лицей был основан три года назад. В нем предусматривалось шестигодичное обучение. Первый курс — три года и второй курс — тоже три года. Лицеисты первого набора сдавали экзамены для перехода на второй курс. В числе прочих дисциплин, само собой разумеется, был Закон Божий. Его преподавал пресвитер Н. В. Музовский, но поскольку императорский лицей являлся привилегированным учебным заведением, то на экзамен по Закону Божьему пригласили ректора духовной академии. Филарет принимал его 4 января, а 8 января он присутствовал на экзамене по российской словесности. Но не в качестве экзаменатора, а в качестве зрителя. Об этом встречаем свидетельство в письме одного из тогдашних лицеистов Алексея Илличевского своему приятелю Павлу Фуссу: «…в числе зрителей были Державин, Горчаков, Саблуков, Салтыков, Уваров, Филарет и множество профессоров и ученых».
Пушкин читал свои «Воспоминания в Царском Селе». Слушателей не могла не поразить величавость стихов, сочиненных столь юным дарованием. Что могло не нравиться Филарету? Изобилие античного язычества. Тут и наяды плескаются, и Элизиум полнощный, и росская Минерва, и Зевс со своим перуном, и чада Беллоны… Он в своих проповедях говорил о том, что Спаситель вел русские полки на врагов, а у Пушкина «потомки грозные славян перуном Зевсовым победу похищали».
Но его, как поэта, не могло не восхищать все остальное.
Вот и про святой алтарь, слава богу, сказано. А дальше и о небесном Вседержителе:
А каков финал дивного стихотворения! Чудо! Как могло это не нравиться?
Трудно себе представить, чтобы Филарет, сам вдохновенный, сам пылающий, сам — весь поэзия, невзлюбил стихов гениального лицеиста! Согрешил Илья Ефимыч, показывая его зеленым от злости, как и во многих своих иных полотнах грешил великий русский художник!
Смею предположить, что Филарет тогда взял талантливого юношу на заметку. А что? Вырастет, повзрослеет, сделается мудрее и продолжит дело перевода священных текстов на современный русский язык. Голова кружится от одной только мысли, что если бы Пушкин не погиб в 1837 году, если бы он дожил до преклонных лет и в сии мудрые годы взялся бы за переложение Библии, какой бы перевод мы получили!.. Но, увы…
