Филарет Московский - [25]

Прекрасное владение французским языком приводило к тому, что русских офицеров парижане поначалу воспринимали как своих соотечественников-роялистов, до сей поры пребывавших в эмиграции. Парижанки впрыгивали в седла к русским офицерам-красавцам, но, даже узнав, что те русские, не спешили спрыгнуть.

Александр старался никоим образом не проявить своей надменности над побежденными. Даже французский историк Тьер писал: «Он никому не хотел так нравиться, как этим французам, которые побеждали его столько раз, которых он победил, наконец, в свою очередь, и одобрения которых он добивался с такой страстностью. Победить великодушием этот народ — вот к чему он стремился в ту минуту более всего». В доказательство своего великодушия он отпустил на волю всех пленных. Ненавидя Наполеона, Александр при этом приказывал незамедлительно пресекать всякие беспорядки и расправы над бонапартистами. Любопытен случай с Вандомской колонной, на вершине которой красовалась медная фигура Бонапарта. Ее хотели свергнуть, набросили веревки, но посланные Александром семеновцы предотвратили сей, как теперь бы сказали, «акт вандализма». Когда же царь увидел Вандомскую колонну, он усмехнулся: «Если б меня поставили столь высоко, то и у меня бы голова закружилась!»

В это время шел Великий пост, и Александр стремился показать обезбоженной Европе, что он — православный государь. Он постился и в еде, и в чувствах, не давая ненависти к поверженному врагу проявиться хотя бы в чем-либо. Наполеон собирал в Фонтенбло последние силы. Десять лет назад здесь он вырвал из рук папы Пия VII императорскую корону и сам вознес ее себе на чело. Здесь же ему суждено было произнести слова отречения от престола. У него оставалось 60 тысяч верных штыков, но маршалы и генералы во главе с Неем, Коленкуром и Макдональдом убедили Бонапарта в бесполезности дальнейшего сопротивления.

Акт об отречении Наполеона пришел к Александру на Страстной неделе, когда русский монарх особенно строго постился, готовясь причаститься Святых Тайн. Вместе с ним строго постилась и вся армия. Пасха наступила 10 апреля. В Париже не существовало ни одной православной церкви. На площади Согласия, где был казнен Людовик XVI, воздвигли алтарь, вокруг которого собралась вся русская армия. Семь священников в богатых облачениях совершили богослужение. Многотысячная паства, состоящая из русских воинов, пришедших сюда через всю Европу, грянула: «Христос воскресе! Воистину воскресе!» Французы, в ошеломлении и восторге, выпученными глазами взирали на величайшее религиозное действо.

«Все замолкло, все внимало! — вспоминал потом Александр. — Торжественная это была минута для моего сердца; умилителен и страшен был для меня момент этот. Вот, думал я, по неисповедимой воле Провидения, из холодной отчизны Севера привел я православное мое русское воинство для того, чтобы в земле иноплеменников, столь недавно еще нагло наступавших в Россию, в их знаменитой столице, на том самом месте, где пала царственная жертва от буйства народного, принести совокупную, очистительную и вместе торжественную молитву Господу».

Все это свидетельствует о том, какая разительная перемена произошла в Александре в сторону христианской веры. И немалая заслуга в том принадлежит архимандриту Филарету, бывшему рядом с государем в тяжелую годину 1812 года.

По окончании войны Филарет написал «Молебное пение об избавлении Церкви и державы Российския от нашествия галлов и с ними двадесяти язык». Отныне оно должно было звучать в дни рождественских праздников. Это был первый литургический труд архимандрита Филарета, принятый в употребление Русской церковью.

14 августа 1814 года вышел манифест императора Александра «Об учреждении бронзовых крестов для духовенства», в котором говорилось: «В ознаменование тех взаимных чувствований, на любви, благодарности и благополучии основанных, которые Мы днесь вкушаем, и в сохранение памяти беспримерного единодушия и ревности, увенчанных от руки Всевышнего толь знаменитыми происшествиями, возжелали Мы учредить и постановить следующее. Священнейшее Духовенство Наше, призывавшее пред Алтарем Всевышнего теплыми молитвами своими благословение Божие на Всероссийское оружие и воинство, и примерами благочестия ободрявшее народ к единодушию и твердости, в знак благоговения к вере и любви к Отечеству, да носит на персях своих, начиная от верховного Пастыря включительно до Священника, нарочно учреждаемый для сего крест с подписью 1812 года».

Одним из первых бронзовым крестом с цифрами «1812» был награжден архимандрит Филарет.

Глава седьмая НАЧАЛО ПЕРЕВОДА БИБЛИИ 1814–1817

Александр I впервые читал Новый Завет по-французски. Просто русского перевода не существовало, а по-старославянски царь читать не умел, ему требовалось через каждые пять-шесть слов спрашивать, что сие означает. И вдруг возник вопрос, а не нужно ли создать русский перевод Евангелия. И не только Евангелия, а и всей Библии?

Ответ на этот вопрос поначалу напрашивается сам собою: а почему бы и нет? Что плохого в том, чтобы перевести Священное Писание на речь, понятную людям, не знающим иных языков, кроме того, на котором они изъясняются. Однако все далеко не так просто, иначе бы давным-давно утихли споры. Вспомним, с чего начиналась Реформация. Одним из главных вопросов был именно этот. Объяснение противников перевода в двух словах таково: народы, получив доступную Библию и начав читать ее без толкований со стороны образованных пастырей, начнут сами же и толковать по-своему, а в итоге повсюду, как грибы, зародятся всевозможные секты, каждая из которых будет иметь и свои толкования, и своих верховных толкователей.