Фейтфул-Плейс - [121]

21

– Где Холли? – спросил я, не заботясь, нормально ли звучит мой голос.

От телевизора никто не оторвался.

– Она дядю Шая наверх потащила, помочь ей с математикой! – крикнула ма из кухни. – Фрэнсис! Если пойдешь к ним, передай, что ужин через полчаса, никто их ждать не будет… Кармела О’Райли, ну-ка, вернись сюда и послушай! Его на экзамен не пустят, если он заявится, похожий на Дракулу…

Я летел вверх по ступенькам, словно ничего не весил. Лестница тянулась миллион лет. Высоко надо мной слышался голос Холли – она щебетала о чем-то, милая, веселая и ни о чем не подозревающая. Я не дышал, пока не очутился на верхней площадке, перед квартирой Шая, и уже взял разгон, чтобы выбить дверь плечом, когда Холли спросила:

– А Рози была красивая?

Я затормозил так резко, что чуть не расплющил физиономию о дверь.

– Красивая, – подтвердил Шай.

– Красивее моей мамы?

– Я с твоей мамой не знаком, забыла? Но, если судить по тебе, то Рози была почти такая же красивая. Не совсем такая же, но почти.

Я будто воочию видел, как Холли слегка улыбнулась. Эти двое разговаривали с удовольствием, свободно, как дядя и любимая племянница. Шай, наглый подонок, говорил вполне мирно.

– Па собирался на ней жениться.

– Возможно.

– Нет, правда.

– Но не женился ведь. Давай-ка еще раз попробуем: если у Тары сто восемьдесят пять золотых рыбок, а в один аквариум можно сажать по семь, сколько понадобится аквариумов?

– Он не женился, потому что Рози умерла. Она написала своим родителям записку, что уезжает в Англию с моим папой, а потом ее кто-то убил.

– Это было давным-давно. Ну-ка, не меняй тему. Рыбки сами в аквариумы не запрыгнут.

Смешок, потом долгая пауза – Холли сосредоточилась на делении – и изредка подбадривающее бормотание Шая. Я прислонился к стене рядом с дверью, отдышался и кое-как собрался с мыслями.

Каждым своим мускулом я рвался вломиться в квартиру и схватить дочь в охапку, но Шай все-таки не окончательно спятил – пока, – и опасность Холли не грозила. Больше того, малышка пыталась раскрутить его на разговор о Рози. Я на собственной шкуре убедился, что Холли кого хочешь переупрямит. Все, что она могла вытянуть из Шая, я готовился превратить в оружие.

– Двадцать семь! – торжествующе воскликнула Холли. – И в последнем будут только три рыбки.

– Правильно. Молодец!

– Кто-то убил Рози, чтобы она не вышла замуж за моего папу?

Секунда молчания.

– Это он так говорит?

Мразь вонючая. Я до боли вцепился в перила.

– Я не спрашивала, – равнодушно ответила Холли.

– Никто не знает, почему Рози Дейли убили, и выяснять уже поздно. Что было, то прошло.

Холли сказала с трогательной, непреложной уверенностью девятилетнего ребенка:

– Папа выяснит.

– Да ну? – спросил Шай.

– Ага. Он так сказал.

– Хорошо… – К чести Шая, яду в голос он почти не подпустил. – Твой папа полицейский. Это его работа – так думать. А теперь погляди сюда: если у Дезмонда триста сорок две конфеты и он поровну разделит их между собой и еще восемью друзьями, сколько получит каждый?

– Когда в учебнике написано “конфеты”, мы должны писать “кусочки фруктов”. Потому что конфеты вредные. По-моему, это глупо, конфеты же воображаемые!

– Глупо не глупо, но сумма от этого не меняется. Ладно, сколько кусочков фруктов?

Мерный скрип карандаша – я уже мог различить самые тихие звуки изнутри квартиры, даже моргание.

– А дядя Кевин?.. – спросила Холли.

Снова секундная пауза.

– А что Кевин? – переспросил Шай.

– Его кто-то убил?

– Кевин… – В голосе Шая сплелись странные нотки. – Нет, Кевина никто не убивал.

– Точно?

– А что твой папа говорит?

– Говорю же, я не спрашивала, – тем же небрежным тоном повторила Холли. – И вообще, он не любит говорить про дядю Кевина. Вот я и решила спросить тебя.

– Кевин… Господи… – Шай засмеялся хриплым, растерянным смехом. – Может, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, не знаю. А не поймешь, так запомни на потом. Кевин так и не вырос, остался ребенком. В свои тридцать семь лет он продолжал думать, что все на свете будет происходить так, как, по его мнению, должно происходить; до него так и не дошло, что мир живет по своим правилам, нравится ему это или нет. Кевин отправился бродить по заброшенному дому в темноте, потому что считал себя неуязвимым. И в результате выпал из окна. Вот и все.

Деревянные перила затрещали и прогнулись под моей рукой. По категоричности в голосе Шая я понял, что этой версии он будет придерживаться остаток дней. Возможно, он даже в нее верил, хотя я в этом сомневался. Возможно, оставь я его в покое, ему однажды удалось бы себя в ней убедить.

– А почему дом забросили?

– Он весь разваливается, там опасно.

Холли задумалась.

– Все равно он не должен был умирать, – сказала она.

– Ты права, – сказал Шай, но всей его горячности как не бывало; теперь его голос вдруг зазвучал устало. – Не должен был. Никто этого не хотел.

– Но кто-то хотел, чтобы умерла Рози, так?

– Нет, этого тоже никто не хотел. Просто так вышло.

– Если бы папа на ней женился, он бы не женился на моей маме и я бы никогда не родилась, – с вызовом сказала Холли. – Я рада, что она умерла.

Со звуком выстрела сработал таймер выключения лампы на лестнице – я даже не помнил, как включал свет, поднимаясь, – и я остался в пустой черноте. Сердце бешено колотилось. В этот самый момент я осознал, что никогда не говорил Холли, кому была адресована записка Рози.