Фаворит богини - [119]

Впавший в гипноз мужчина рассказал, что служит Дионисию уже два года — с тех самых пор, как умер его наставник, бывший патриарх Константинопольский, Ефимий I Синкелл. Познакомился с бывшим патриархом он в 914 году в Агафоновом монастыре, где тот пребывал в ссылке. Сам он встал на стезю служению господу после пятнадцати лет службы в имперской армии скутатом (тяжелым пехотинцем), где дослужился до чина тетраха (полутысячника). А подвигла его на это убийственная совместная атака армянской и иранской конницы в местечке Манцикрет, в Васпраксинии. Когда несметная лава понеслась на их более чем скромную фалангу, он поклялся, что если останется жив — посвятит себя Господу. После сокрушительной атаки, таксиархия (тысяча), где он служил, перестала существовать, а из тяжелых пехотинцев — кто мог стоять на ногах — и полного десятка было не собрать. В этом десятке был и Агапит.

Ефимий в монастыре вел отрешенный и аскетичный образ жизни. В обители он был со всеми послушниками доброжелателен и не более того — но при появлении Агапита вдруг резко проявил к нему интерес и выбрал его в ученики. На смертном одре учитель завещал ему покинуть монастырь, найти отца Дионисия, передать ему рукописи, испещренные непонятными символами, и стать ему соратником, защитником и опекуном, а если понадобится — то и слугой. Узнав еще некоторые подробности касаемо привычек хозяина и планировки дома, развязав Агапита, я отправил его спать до утра.

Дионисий появился через полчаса. Открыв дверь своим ключом, он торопливо протопал по лестнице на второй этаж, прихватив горящую лампу из вестибюля. Буквально заскочив в свой кабинет, быстрым шагом прошел в дальний угол, и встав на колени, поставил лампу рядом. Меня, сидящего на неудобной скамье у входа — видимо, для посетителей — он даже не заметил.

— Кхм-хм… — мое тихое покашливание, заставило Дионисия ощутимо вздрогнуть и тут же застыть ледяной скульптурой. — Доброго вечера вам, отче!

От шока отче отошел довольно быстро. Плавно встав с колен (а ведь он не такой старец, за которого себя выдает), как ни в чем не бывало отряхнул коленки, поставил лампу на стол и поинтересовался.

— Что с Агапитом? Он жив?!

— Да что с таким бугаем станется?! Получил по морде, и пока был в отключке, я угостил его хорошим снотворным, чтоб не мешал нашей беседе. Завтра утром проснется как новенький, если не считать пару синяков, конечно…

— Ты?! Агапита! — Впервые в голосе священника прозвучали эмоции. — Да он одним ударом руки сбивает боевого коня с копыт!

— Ну, значит ты, отче, уже имеешь представление, на что способен я…

— Хорошо, говори скорей, зачем пришел. У меня сегодня был тяжелый день, а завтра воскресение — паства за паствой — мне надо отдыхать.

На самом деле, накрученного мной монаха, жгло желание как можно быстрее проверить захоронку со свитками и убедиться в их сохранности.

— Я настроен на долгий разговор — а то, о чем ты так беспокоишься — надеюсь, в целости и сохранности. Я уже догадался что в углу у тебя тайник, так что спокойно можешь проверить свои свитки, я подожду.

— Да как тыы?! Да ты диавол!

— То, что диавол не превратился в пепел в соборе, и тем более в хранилище святынь, тебя, монах, не смущает? Да и помнится, когда Ефимий предвидел некоторые события, никто не называл его приспешником Сатаны — напротив, вы считали, что это божий дар.

— Хорошо, я оценил твои умения и твой ум. Ты заслужил мое внимание, говори, зачем пришел.

Переход от крайней растерянности к клокочущей ярости, а затем к полному спокойствию, занял не более трех секунд — наш человек, значит, я точно по адресу. Решив, что кашу маслом не испорчу, молча, выложил на стол перед священником золоченый крест, украшенный жемчугом. Вздернутые брови священника не смогли скрыть его удивления.

— Ты еще и вор!.. А ведь ты сразу показался мне подозрительным, и я следил за тобой — и точно помню, как забрал у тебя крест… — на несколько секунд старец ушел в себя, видимо, припоминая нашу предыдущую встречу. После чего с подозрением добавил. — Больше из ризницы ничего не умыкнул? А то знаю я вас….

— Воры добровольно краденое не отдают. Да и не приходилось мне раньше брать чужое без спроса, разве что с боя, но что с боя взято — то свято. — улыбнулся я в ответ на недоверчивый взгляд, и сразу стер улыбку. — Я хочу освободить Зою — бывшую императрицу — из плена, и если я этого не сделаю в ближайшее время, то ее отравят. Ну а далее, если повезет, вернуть ее на трон. А ты мне нужен, чтобы выйти на патриарха Николая — по моим сведениям, он знает, где она сейчас находится.

— Какая в том тебе корысть, чужестранец? — сказано это было почти безразличным тоном и с ноткой разочарования, но крепко сжатые кулаки отражали истинные эмоции. — И чем тебе может помочь скромный ключарь?

— Я действительно чужестранец, и настолько далекий, что ты себе не представляешь. И самое интересное, что корысти моей здесь нет — есть только долг. Я….

— Не лги мне, молокосос! — маска безразличия спала с монаха, и эти слова он почти выплюнул. — Ты готов сложить свою голову на плахе, не имея корысти, руководствуясь только долгом?