Фарт - [140]

Сейчас, сидя на бульваре перед Лондонской гостиницей, Чупров гадал: зачем князь Дыбин вызывал его из Николаева? Он был уверен, что письмо на шелковистой бумаге написано князем.

В порту и на «Кубанце» пробили склянки — двенадцать часов. Над зданием генерального французского консульства взвился трехцветный флаг и затем поник, приспущенный в знак траура, — на «Португале» погибли два служащих-француза. Гибель русских моряков была отмечена рыданиями вдов и сирот.

К подъезду Лондонской гостиницы подкатил извозчик. Лошадка была худая, заморенная, с взъерошенной, взмокшей шерстью. Извозчик с благообразной бородкой, похожий в своем армяке на сельского дьячка, силился что-то объяснить седоку. Впрочем, господин в котелке и сером пальто нараспашку ехал стоя. Он держался за кушак извозчика и тыкал его в спину кулаком, чтобы тот погонял свою клячонку.

Господин в котелке выпрыгнул возле подъезда, погрозил извозчику кулаком и скрылся в вестибюле.

Чупров поднялся со скамьи. Он узнал пассажира. Это был Конашевич.

«Любопытно», — подумал Чупров и направился к гостинице.

Из подъезда в это время вышел пожилой господин в мягкой шляпе и теплом светло-синем ворсистом пальто. Гостиничный половой нес за ним дорожный плед и два кожаных чемодана. Господин занял место в извозчичьем фаэтоне. Конашевич распахнул бумажник и передал ему железнодорожный билет. Чупрову стало ясно, что человек торопится на вокзал. Он подумал: «Не эти ли господа вызывали меня из Николаева?»

Извозчик отъехал. Конашевич снял котелок, вытер сиреневым платком свой яйцеобразный голый череп и огляделся по сторонам. Тотчас он увидел Чупрова, приветственно взмахнул рукой и поспешил навстречу, шагая на вывернутых ногах с длинными и плоскими ступнями, точно цирковой клоун.

— Вы пунктуальны, как старый морской волк, — заговорил он, протягивая Чупрову руку. — Очень рад вас видеть, Андрей Павлович.

— Это было ваше письмо? — спросил Чупров, не замечая протянутой руки и хмуря брови.

— Чрезвычайно сожалею. Непредвиденные обстоятельства… Можете представить, эта ужасная ночь…

Чупров молчал.

— С вами хотел встретиться мой патрон. К сожалению, он вынужден был срочно уехать. Он не переносит выстрелов. Пойдемте, пойдемте…

Конашевич схватил Чупрова под руку и повлек за собой.

— Зачем я был нужен? — спросил Чупров, ругая себя в душе за то, что последовал вызову анонимного письма только потому, что тон его был категоричен и напоминал старика Дыбина.

Конашевич затащил его в кафе на Ришельевской и усадил за столик. Чупров не отказывался, потому что хотел выяснить, зачем его вызвали в Одессу, и покончить с Конашевичем раз и навсегда.

Конашевич заказал кофе, пирожные и сказал Чупрову:

— Позвольте все объяснить. Нам стало известно, что «Спрут» изрядное время находится в постройке…

— Кому это «нам»? — перебил Чупров.

— Мне и моему патрону.

— Из «Нового времени» вас выгнали?

— Оставьте ваши шутки, — сердито сказал Конашевич, — не время шутить. Должен сказать, Андрей Павлович, вашей конструкцией по-прежнему интересуется одна весьма влиятельная фирма. Вы — человек деловой. Я — также. Буду откровенен. Ваша лодка строится третий год — и неизвестно, когда будет закончена.

— Послушайте, какое вам дело до этого? — перебил Чупров.

— Фирма, от имени которой я говорю, заинтересована в получении правительственного заказа. Фирма сумеет организовать постройку лодок вашего типа. Это полностью совпадает с вашими интересами. Нужно только получить заказ. Мы добьемся этого, если постройка «Спрута» провалится.

Чупров оперся руками о стол и проговорил, глядя в лицо Конашевичу:

— Вы предлагаете помешать достройке «Спрута»?

— Да, да, «Спрут» не должен быть спущен на воду. Ни на воду, ни тем паче под воду, если разрешите каламбур.

Чупров усмехнулся.

«Крикнуть городового? — спросил он самого себя. — Вывернется. Такого в кутузку таскали, наверно, не раз».

Прежде, в Петербурге, Чупров не придавал значения попыткам Конашевича перехватить проект, хотя эти попытки его очень раздражали. Теперь дело принимало более серьезный оборот. Поведение этого человека походило на измену, а деятельность его — на шпионаж. Однако в сознании Чупрова не укладывалось, что настоящий шпион может разгуливать на свободе и вести столь откровенные разговоры в дни войны. И конструктор решил подождать, что будет дальше.

Конашевича не смутила его усмешка.

— Перестаньте шутить, Андрей Павлович, — сказал он. — Я, конечно, не имею тех полномочий, какие имеет мой патрон, однако я могу договориться с вами предварительно. Сколько вы хотите?

— Однако, — сказал Чупров, — вы не стесняетесь! А помните, пять лет назад вы хотели завладеть моей конструкцией, чтобы продать ее за границей. Вы говорили, что войны выигрываются не на полях сражения, а на рынках сбыта. Помните? И поэтому ваша фирма, так же как и многие другие, была заинтересована в том, чтобы задержать развитие подводного флота и народные доходы растратить на создание линейных кораблей. Теперь переменили хозяина?

— Нет, нет, ошибаетесь. При чем тут перемена хозяина? Мы просто заинтересованы в получении заказа. Фирма, которую я представляю…