Фарт - [132]
Когда Кадушкин открыл глаза, второй танк удирал по склону холма, беспрестанно стреляя из своей пушки. Тот, которого он ударил трактором, бешено вертелся на одной гусенице у самой воды. Бок его был промят, вторая гусеница, извиваясь, крушила прибрежный лед. Дальше, на середине, где река была свободна ото льда, широко расплывалось радужное масляное пятно и уплывало по течению. Совершенно обессилев, Кадушкин сидел на своем безжизненном, мертвом тракторе и двигал рычаг управления, не соображая, что машина, о которой так заботился ее бывший водитель Соловьев, никогда больше не сможет двигаться.
А командир полка, перебежав между тем картофельное поле, изрытое новыми воронками, услышал у двух старых ветел яростный крик Хахалина:
— Второй взвод слева, вперед!
И почти тотчас Люсь увидел старшего лейтенанта, его помощника и двух или трех бойцов. Больше никого видно не было. Нет, вот еще двое, быстро работая саперными лопатами, окапываются за остатками обгоревшего сруба. И еще двух увидел затем Люсь; они уходили от людей Хахалина, и по тому, что один часто оглядывался, а второй тащил на плече катушку с проводом, Люсь понял, что это дивизионные связисты. Он показал на них рукой и сказал Шефферу:
— Смотри-ка, а Хахалин налаживает связь.
Смешно было в эту минуту думать о связи, налаживать связь, но Хахалин это делал, и это было правильно, и он был великолепный командир. Но, черт побери, взвода, а тем более второго, нигде видно не было.
Лежа со своими тремя или четырьмя бойцами у подножия старых ветел, Хахалин что-то показывал своему помощнику и затем вскочил и перебежал вперед, к куче битого кирпича на берегу пруда.
И Люсь увидел, что два легких танка, к которым он бежал с собранными по дороге девятью бойцами, — бойцами были теперь и Шеффер, и помощник начальника штаба по оперативной части, и шофер штабного автобуса, — уже прорвались к берегу реки, а на жалкую горсть бойцов Хахалина наступают из леса человек тридцать немецких автоматчиков.
— Первый взвод, гранаты… Огонь! — снова заорал Хахалин и бросил гранату в автоматчиков.
Бросил гранату его помощник, бросил гранату один из трех бойцов, которые окапывались возле сожженного сруба. Остальные люди Хахалина бросали в немцев комья земли. Гранат у них не было.
Люди, приведенные Люсем, попадали где кто стоял и открыли стрельбу по надвигающимся автоматчикам. Выстрелом из трофейного карабина Шеффер уложил ближайшего солдата.
И немцы не выдержали огня. Сперва один из живых приостановился и присел, затем другой, третий, и вот вся группа повернула назад и гораздо быстрей и расторопней покатилась обратно, к лесу.
Люсь оглянулся, чтобы посмотреть, куда прорвались легкие танки. Он увидел трактор Кадушкина, несущийся танкам наперерез, увидел, как он ударил в бок немца и как второй танк начал удирать.
— Ну и тракторист! — бормотнул он и перебежал к Хахалину. Лежа рядом с ним, он спросил: — Удержимся, Сережа?
— Не знаю, Иван Иванович, людей мало, — ответил Хахалин, забыв величать Люся по уставу.
— Надо держаться. Вся матчасть позади, — сказал Люсь.
В это время значительно левее того места, куда отошли автоматчики, послышались голоса, и на опушке леса замелькали фигуры в красноармейской форме.
— Наши, — сказал Люсь.
И сейчас же послышался звонкий голос:
— Эй, там, не стреляйте, свои!
Хахалин глянул на майора и поднялся во весь рост. Мгновение он разглядывал тех, кто двигался за кустами на опушке. Затем он крикнул:
— Все стой! Один ко мне!
В ответ послышалась лающая команда: «Laufen!» — и люди в красноармейской форме открыли стрельбу.
Хахалин припал к земле, его помощник взялся за последнюю гранату. Люди Люся открыли огонь. Упало три или четыре переодетых гитлеровца, но и среди обороняющихся затихло двое. Немцы подходили все ближе, все ближе. Кончился диск в автомате командира полка. Он отбросил его и вытащил пистолет. Замолк помощник Хахалина. Тонкий, дымящийся ручеек крови потек из-под его тела. Острая боль обожгла майора. Он тронул рукой плечо и почувствовал кровь на ладони. Вслед за тем что-то лопнуло перед глазами Люся, что-то ударило его по голове. И последнее, что он увидел в это утро, была зеленая кофта, и платок в синий горошек, и перекошенное от ярости лицо Лены Соколковой, и вздрагивающий черный браунинг в ее руке, когда она стреляла в потное, ошарашенное лицо немца, и Хахалин, который, не стреляя, приподнявшись на локте, с потрясенным видом глядел на нее…
Люсь потерял сознание под грохот гранатных разрывов.
12. БЫЛА ВОЙНА
Когда Люсь открыл глаза, солнце ярко светило в рваные дыры, пробитые осколками в брезентовой стене санитарной палатки. Он лежал на койке с забинтованной головой. Сильно пахло йодоформом и свежей хвоей, потому что хвоей был устлан в палатке пол. На соседней койке, закрытый одеялом с головой, лежал какой-то человек. Люсь смотрел на него некоторое время, стараясь угадать, кто бы это мог быть. Потом он повернул голову, точно налитую свинцом.
Посредине палатки стоял военком. Рядом с ним майор увидел Шеффера. «Значит, не он», — подумал Люсь о том, кто лежал на соседней койке.
— Ну как, Иван Иванович? — спросил Кутовой.
В книге А. Письменного (1909—1971) «Рукотворное море» собраны произведения писателя, отражающие дух времени начиная с первых пятилеток и до послевоенных лет. В центре внимания писателя — человеческие отношения, возмужание и становление героя в трудовых или военных буднях.
В этой книге известного советского прозаика Александра Письменного, скончавшегося четыре года назад, произведения, созданные как в годы первых пятилеток (рассказы «Буровая на море», «На старом заводе», «Повесть о медной руде»), так и в годы Великой Отечественной войны: «Была война», «Ничего особенного не случилось» и др.Книга воспитывает в молодом поколении гордость за дело, совершенное старшим поколением.Автор предисловия писатель Виталий Василевский.
Новый роман народного писателя Литвы А. Беляускаса «Спокойные времена» тематически и сюжетно связан с предыдущим — «Тогда, в дождь», изданным «Советским писателем» в 1983 г. В центре внимания автора вопросы нравственности, совести, долга; он активен в своем неприятии и резком осуждении тех, кого бездуховность, потребительство, чуждые влияния неизбежно приводят к внутреннему краху и гибели.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В основу произведений (сказы, легенды, поэмы, сказки) легли поэтические предания, бытующие на Южном Урале. Интерес поэтессы к фольклору вызван горячей, патриотической любовью к родному уральскому краю, его истории, природе. «Партизанская быль», «Сказание о незакатной заре», поэма «Трубач с Магнит-горы» и цикл стихов, основанные на современном материале, показывают преемственность героев легендарного прошлого и поколений людей, строящих социалистическое общество. Сборник адресован юношеству.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...