Фантомные боли памяти (Тифлис-Тбилиси) - [9]
— А что ты думаешь обо всём этом?
— Ничего не думаю. Всё это чепуха. Чепуха и несерьёзно. Если все враги такие, как я, то здесь какое-то страшное недоразумение и скоро всё выяснится… Интересно, что когда Берия угрожал стереть в порошок всех, я аплодировал ему и кричал: „Правильно!“»
Сурен Газарян
Лето 1937 года прошло под знаком предстоящего приезда в Тбилиси футбольной команды басков. Болельщики гонялись за билетами — в ход шли любые меры: знакомство, переплата, долгое стояние в очереди у касс. Папин друг дядя Валико, страстный поклонник футбола, сумел-таки достать билет на стадион «Динамо». Накануне игры — кажется, это был самый конец июля, тридцатое число, — он забежал к нам, весь взмыленный, всклокоченный, и радостно сообщил:
— Вырвал!
Папа, абсолютно равнодушный к этой игре, со скептической улыбкой пожал плечами. Помню, как возмутился такой реакцией Валико:
— Что ты понимаешь! Я видел, как один энтузиаст менял новенький велосипед на билет! А ты мне тут говоришь!
Сценка выглядела так забавно, что мы с мамой не выдержали и рассмеялись: ведь папа не проронил ни одного слова, он просто улыбался, а дядя Валико — всегда такой серьезный, даже степенный, с его любовью к исторической литературе, особенно к античной, — выглядел сейчас простым мальчишкой. Он часто пересказывал особенно понравившиеся места в очередной прочитанной книге и произносил слово Византия с ударением на А.
Они с женой и трёхлетней дочкой жили неподалёку, часто приходили в гости. У девочки были прелестные локоны чуть рыжеватого цвета, и мне нравилось играть с ней, причёсывать её, просовывая в каждый локон палец, как в трубочку. Я, семилетняя, чувствовала себя намного старше.
В день пресловутого матча мы отправились в Ботанический сад, гордость и любимое место развлечений тбилисцев. Папа рассказывал мне, что саду скоро исполнится сто лет. Здесь такая красота на каждом шагу, что разбегаются глаза. Мы гуляли по саду, а папа без конца рассказывал об окружающих нас деревьях, поглаживая их стволы с такой любовью, будто они живые существа. Видимо, так оно и есть, и я с каждым посещением сада всё больше верила в это. Наконец мы добрались до глубокого ущелья, по которому водопадом скатывается речка Цавкисисцкали. Над ней перекинут красавец-мостик — такой лёгкий, изящный, что кажется, будто он парит над ущельем. Когда мы переходили по нему, я с восторгом и замиранием сердца смотрела вниз, на шумящий водопад, но страха не испытывала: мостик железобетонный, надёжный. Много лет спустя в книге очерков Сергея Городецкого я прочла, что автором этого технического шедевра был муж его сестры А. К. Васильев, главный архитектор Тифлиса в конце XIX века.
Домой мы возвращались через район Майдана, где есть ещё один старинный мост: его называют Ишачьим мостом. По нему можно пройти в другой район города, чтобы полюбоваться синей мечетью, с минарета которой кричит муэдзин, и Метехским замком. Недавно я где-то вычитала, что в средневековых школах ученика, одолевшего теорему Пифагора, переводили в бакалавры, а теорему называли «ослиным мостиком». Не знаю, есть ли у этих мостов смысловая взаимосвязь с их забавным названием, а может быть, это просто совпадение. Тифлисский «Ослиный мост» давно заменили новым: он называется Метехским. А синей мечети уже нет…
«Я очутился в кабинете следователя Айвазова. Я знал его по совместной работе в Армении с 1929 года. Знал его как способного исполнительного работника. Я помог ему переехать на работу в Тбилиси, где он родился, вырос, учился. В Тбилиси жили его родные, в НКВД Грузии работал его младший брат Иван Айвазов.
Айвазов был знаком с моей семьёй, часто приходил к нам домой, любил возиться с детьми. Когда Айвазов вступал в партию, я дал ему рекомендацию. Айвазов долгое время работал в моем подчинении, занимая должность начальника отделения.
Он принял меня любезно, даже с улыбкой.
— Ну, Сурен, как жизнь? Садись. Ох и жара! Я представляю, что делается у вас внизу.
Я молчал.
Он перебирал какие-то бумаги, не обращая на меня внимания.
— А ты знаешь, сегодня я встретил твою Любу на улице, — сказал Айвазов. — Она шла со Спартаком, не хотела даже поздороваться со мной, но я её остановил, спросил, как она живёт, как дети, как мать. Люба очень неохотно говорила со мной, не понимаю почему.
Я молчал.
— Я сказал Любе, что если ей что-нибудь понадобится, может без стеснения обращаться ко мне, но Люба сказала, что она ни в чём не нуждается, и даже посоветовала мне не компрометировать себя общением с врагом народа. Прямо так и сказала.
Чтобы прекратить эти терзания, я спросил:
— Кто будет вести мое дело?
— Твое дело поручено мне. Мы же с тобой старые знакомые и, думаю, договоримся. Давай приступим к делу. Так вот, я сейчас должен уйти. Вот тебе бумага, ручка и чернила. Сам напиши свои показания. Только имей в виду: твои показания должны быть начаты с ответов на эти три вопроса.
Айвазов протянул мне клочок бумаги, на котором были написаны следующие вопросы: 1. Кто завербовал вас в контрреволюционный заговор в НКВД Грузии? 2. Какую вредительскую работу вы проводили как член контрреволюционного заговора? 3. Кого в свою очередь вы сами завербовали в контрреволюционный заговор?
Молоденькая учительница Аня — впервые в Италии! В стране своей мечты, в стране, которая для нее упрямо ассоциируется с романтикой и приключениями!И романтические приключения СЛОВНО БЫ ЖДУТ Аню… Вот только — романтики этой, на первый взгляд, вполне невинной, становится для нее ЧТО-ТО МНОГОВАТО!Красавец-итальянец разыгрывает АБСОЛЮТНО ШЕКСПИРОВСКИЕ страсти, а русский поклонник не уступает ему ни на йоту…От такого «полета» невольно хочется спастись, — и, как ни странно, спасение предлагает немолодой, серьезный бизнесмен, — явно «не герой романа» Ани!
… Командировка в старинный волжский город.Для блестящей московской переводчицы Кати это — даже не работа, а приятный отдых.Посмотреть на местные достопримечательности…Разобраться, стоит ли продолжать затянувшийся, безрадостный роман…И — главное — ЗАБЫТЬ о том, что на свете существуют какие-то отношения с мужчинами, кроме РАБОЧИХ!!!Но — женщина предполагает, а Бог располагает.И именно в этом старинном городке на Катю обрушивается НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ.Страстная, отчаянная и НЕВОЗМОЖНАЯ любовь к женатому бизнесмену Андрею.
Юная наивная студенточка Таня «залетела» от красавца-каскадера — и с ужасом узнала, что ее избранник ЖЕНАТ — и попросту собирается использовать ее в качестве «суррогатной матери» своего ребенка.Таня с негодованием отвергает предложение «продать» свое дитя — и с гордостью принимает трудную долю матери-одиночки.Казалось бы, молодую женщину ждут только бедность и одиночество… но однажды в ее жизнь входит немолодой, обаятельный иностранец, когда-то безнадежно любивший ее мать…
«Пигмалион» по-русски…История Алексея, блестящего молодого врача из высокопоставленной семьи, решившего принять участие в судьбе тихой, скромной Юли, молоденькой вдовы, приехавшей в Москву на заработки и чудом вырвавшейся из когтей безжалостных сутенеров, жестокими побоями пытавшихся заставить ее стать «ночной бабочкой»…Поначалу Алексей просто испытывает жалость к Юле, которой намерен помочь пробиться в столице.Но чем сильнее он старается превратить «серую мышку» в уверенную в себе, целеустремленную красавицу, тем больших успехов достигает – и тем сильнее влюбляется в дело своих рук.Однако благодарность Юли к спасителю медлит превратиться в любовь – ведь она по-прежнему верна памяти мужа, погибшего в результате нелепого несчастного случая.Алексею остается только надеяться и ждать…
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».