Фантомные боли памяти (Тифлис-Тбилиси) - [12]

— Вот тебе, Газарян, сразу три очные ставки, — сказал Айвазов.

Я ожидал, что Айвазов поставит вопросы мне и им, зафиксирует наши ответы в протоколе очной ставки. Ничего подобного не было. Вошедшие сразу напали на меня. Обвиняли в измене, в обмане партии и товарищей, в том, что я злоупотреблял оказанным мне доверием, что состоял в контрреволюционном заговоре… Каждая фраза сопровождалась площадной бранью, матерщиной, размахиванием кулаками перед носом. Пошумели, поругали, попоказывали кулаки, не дав сказать мне ни слова, и ушли.

— Ну, что скажешь? И теперь будешь упорствовать?

— Ничего себе, хороша очная ставка. Я до сих пор имел другое представление об очных ставках, — возразил я.

— Ваши либеральные времена прошли, ты забудь о них, теперь у нас нет ни времени, ни желания цацкаться с врагами народа, мы теперь действуем иначе.

— Я не враг народа, я честный человек. Всё, что происходит сейчас, я считаю вопиющей несправедливостью и преступлением перед партией и народом. Но всё это временно, правда не может долго находиться под спудом.

— Правда? Прочти и подпиши. Правда изложена вот здесь. Ты не захотел написать правду сам, за тебя это сделал я.

С этими словами Айвазов достал из ящика отпечатанные на машинке листы и протянул мне.

Это были мои „показания“. Написано, оформлено как следует. Следователь ставил вопросы, обвиняемый отвечал на них. Чего только не было наплетено в этих „показаниях“. Оказывается, я являлся активным участником контрреволюционного заговора в НКВД Закавказья. Заговором руководил нарком Тите Лордкипанидзе, который, в свою очередь, был связан с „национальным центром“ Грузии, руководимым Буду Мдивани…

Я знал „участников заговора“, ответственных работников НКВД: Гайка Агабаляна, его брата Андро Агабаляна, Петре Мхеидзе, Олифанта Швилаву, Валериана Полюдова, Широкова, Польшина, братьев Давыдовых, братьев Думбадзе, Норина и других. Я сам „завербовал“ Николая Бартновского, Лазаря Хвойника, Гоги Кобиашвили и других. Кроме того, я непосредственно руководил контрреволюционной работой членов заговора Акакия Кохреидзе и приехавшего из Воронежа Бабурина. Моя заговорщическая связь с Москвой осуществлялась через Макса Розенблюма… Каждый член заговора приобретал и хранил у себя по несколько револьверов и большое количество патронов к ним. Я сам приобрёл более десятка револьверов, хранил их у себя дома, помогал завербованным мною членам заговора приобретать оружие… И ещё чёрт знает что…»

Сурен Газарян

* * *

У истоков улицы Чахрухадзе, в небольшом доме, в семье гильдии купца Димитрия Алугишвили и его супруги Элисабед несколько лет жил легендарный художник Нико Пиросмани, тогда ещё безвестный дальний родственник и крестник хозяина. В феврале 1986 года мне довелось познакомиться и побеседовать с их внучкой Ламарой. Конечно, она не застала Нико, вернее Никала, как любовно называли его в семье, но знала о нём многое из рассказов деда и бабушки.

^{_{Дом № 4 по улице Чахрухадзе (с мемориальной доской), в котором жили несколько поколений семьи Иоселиани.}}

В соседнем доме жил известный ученый-историк Платон Иоселиани, о чём гласит сохранившаяся до наших дней мемориальная доска. Именно он отыскал, изучил и опубликовал сборник од Чахрухадзе «Тамариани», назвав автора «грузинским Вергилием». Я читала работу Иоселиани «Описание гор Душета Тифлисской губернии», изданную в 1860 году, где он пишет, что Чахрухадзе «был украшением царствования» царицы Тамар, «блистательной эпохи славы народной». И далее сообщает: «Поэма его в честь царицы Тамар издана мною в 1838 году по единственной, имевшейся у меня под рукою рукописи».

Не правда ли, символично, что историк Иоселиани жил на улице, впоследствии названной именем Чахрухадзе?

В этом доме долгие годы жил потомок Платона Иоселиани хирург профессор Давид Георгиевич Иоселиани[8]. Вся наша улица знала, что доктор Иоселиани, человек невероятной доброжелательности, никогда не отказывал принять, проконсультировать, назначить лечение своим соседям.

Однажды мама отвела меня к профессору, чтобы выяснить, отчего у меня порой возникают боли в ногах. Давид Георгиевич внимательно осмотрел меня, задал несколько вопросов, пошутил и сказал, что это так называемые возрастные боли, что они возникают из-за несоответствия между скоростью роста мышц, костей и кровеносных сосудов, но всё постепенно пройдёт, когда я достигну определённого возраста. Это было удивительно и странно: неужели расти так больно? Впоследствии, уже будучи врачом, я часто сталкивалась с подобными жалобами и всегда вспоминала диагноз профессора. «Симптом Иоселиани» — так про себя я назвала этот феномен.

Прощаясь с Давидом Георгиевичем, мама протянула ему конверт с гонораром. Он возмутился:

— Я не беру денег с соседей, тем более что вы ещё студентка!

^{_{Профессор Давид Георгиевич Иоселиани}}

Мама попыталась возразить:

— Но тогда я не смогу в другой раз обратиться к вам, — на что доктор ответил:

— И очень плохо сделаете, потому что наблюдать ребёнка следует ещё несколько лет, и делать это должен один и тот же врач, а не каждый раз новый. Я жду вас, соседка, осенью.