Фантомные боли памяти (Тифлис-Тбилиси) [заметки]

1

Сурен Газарян направил своё «документальное повествование» в редакцию журнала «Новый мир». В ту пору его главным редактором был Александр Трифонович Твардовский. Вот что он ответил автору повести:

«Глубокоуважаемый Сурен Оганесович!

Мне представилась возможность прочесть рукопись Ваших воспоминаний „Это не должно повториться“, и они оставили во мне большое и значительнейшее впечатление. Должен сказать, что я перечитал немало мемуаров, посвящённых тому ужасному периоду в жизни нашего общества, который мы обозначаем тридцать седьмым годом (Вы правы, что это не понятие одного года), но я затруднился бы сравнить с Вашими записками что-нибудь из прочитанного ранее. Глубокая правдивость при сдержанности, исключающей какое-либо преднамеренное нагнетание страшных вещей, стремление поразить читателя (такое стремление можно было бы понять: человек прошёл бог весть через какие испытания, и ему кажется, что это ещё не производит достаточного впечатления на не испытавших ничего подобного, и невольно сгущает краски. У Вас этого, повторяю, нет).

И замечательно, что Вы, по-видимому, человек необычайно сильный духом, способный выдержать жуткие пытки, но не совершать хотя бы и вынужденного бесчестья, в то же время отнюдь не рядитесь в тогу классического героя, защищённого от страданий душевных и телесных бронёй условности, и предстаёте перед читателем как равный ему, читателю, человек, которому по-человечески может быть и больно, и страшно, и горько, и мучительно одиноко. В этом смысле особенно сильны главы, описывающие периоды допросов и позднейшего одиночного заключения. Отсюда — безоговорочное доверие читателя, когда он вместе с автором — героем книги — как бы самолично проходит через всё, что тому досталось пережить.

Мне незачем, думается, объяснять Вам, что об опубликовании Ваших записок сегодня не может быть речи, но я ни на минуту не сомневаюсь, что они, подобно некоторым другим работам, непременно увидят свет и послужат делу коммунизма, то есть воспитанию людей, особенно молодых, в человеческом смысле. Они, эти записки, несмотря на всё тягостное и порой ужасающее, что в них содержится, не приводят к отчаянию, не угнетают безысходностью, но, наоборот, вооружают силой духа, волей, облагораживают.

Да, это не должно повториться, ибо эти „формы“ и „методы“, эти „средства“ начисто уничтожают цель, ставят под удар идею коммунизма, и тот, кто ратует о забвении, о „нерастравлении ран“, а такие есть ещё среди нас, — тот, вольно или невольно, хранит про запас эти „формы“ и „методы“. Ваша книга — выполнение долга, заслуга и своеобразный подвиг, потому что для написания её мало было одного позыва — нужна была огромная сосредоточенность, воля, готовность вновь пропустить через свою душу всё то, что уже оставило в ней такие жестокие следы, наконец, труд, затрата психо-физиологических сил, напряжение.

Спасибо Вам за всё это, дорогой Сурен Оганесович.

Не могу не отметить, хотя при чтении рукописи не за этим следил и не этому придавал значение, что и со стороны собственно литературной — записки совершенно незаурядное явление: чувство меры, точность и достоверность деталей, натуральность живой речи, ясность неусыпной мысли.

Желаю Вам доброго здоровья, спокойного сознания, что Вы сделали большое благородное дело.

13. III.67

Ваш Твардовский»

2

Баяти — многообразный жанр азербайджанской народной песни широкого диапазона с извилистой мелодией, богатой вокальными украшениями. Очень труден в исполнении.

3

Убийство С. М. Кирова действительно послужило предлогом для развёртывания очередного этапа сталинских репрессий. В тот «счастливый» период многие успели подзабыть Шахтинское дело 1928 года и, видимо, просто не знали, что уже тогда стали функционировать печально известные лагеря, например, СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения).

4

Зимой 1955 года британская театральная компания «Теннент» привезла в Москву спектакль «Гамлет, принц датский» в постановке Питера Брука. Роль Гамлета исполнял Пол Скофилд. Спектакль потряс Москву и необычной постановкой, и декорациями, точнее, их отсутствием: тёмные бархатные полотна уходили ввысь, к колосникам, меняя своё положение и каждый раз по-разному выгораживая сценическое пространство. Но главной была блистательная игра актёров. Я заворожённо следила за игрой Скофилда и, не зная ни слова по-английски, понимала каждую его реплику, каждую интонацию. После спектакля я, подобно пушкинской Татьяне, воскликнула про себя: «Это он!» — и больше никогда не ходила на постановки «Гамлета», ни с Марцевичем, ни с Казаковым. Зачем, если я уже встретила своего Гамлета? Я храню в памяти скофилдовского Гамлета, как Аиду Гостениной и Кармен Мухтаровой.

5

Батоно — вежливое обращение, означающее по-русски утраченное, к сожалению, слово сударь. Почему поляки и чехи сохранили обращение пан, пани, итальянцы — синьор и синьора, грузины — батоно и калбатоно, а россияне обращаются друг к другу лишь «мужчина» и «женщина», словно зачитывают вслух анкетную графу «пол»? Удивительно, обидно и стыдно! Что же касается антрэ («войдите»), то это отнюдь не означает, что все швейцары тифлисских ресторанов владели французским языком.

6

Павел Джибраилович Яшвили, известный как Паоло Яшвили, — один из блистательных поэтов Грузии. Он учился в Кутаиси, в Анапе, затем в Париже, в Институте искусств при Лувре. Всесторонне одарённый, прекрасно образованный, искренний патриот, он и внешне был великолепен: молодой, красивый, элегантный. Чудовищно, что при жизни поэта не была издана ни одна его книга! Он был одним из организаторов знаменитого поэтического ордена «Голубые роги», а затем и редактором одноимённого журнала. Поэт большого диапазона, великолепный импровизатор, мастер экспромтов, темпераментный, яркий, цельный человек с чистым сердцем, благородный и бесстрашный, Паоло Яшвили был остроумен и ироничен.

В своих воспоминаниях Корней Иванович Чуковский писал: «Мало кому известно, что замечательный грузинский поэт Паоло Яшвили мастерски владел русским стихом. Внимательно перелистав мою „Чукоккалу“, он мгновенно вписал в неё стихотворный экспромт по-грузински. Увидев, что я с тоской всматриваюсь в непонятные строки, Паоло тотчас же перевёл их стихами на русский язык: Какое чудное соседство:

Здесь Белый, Блок и Пастернак.

Я рядом занимаю место,

Как очарованный простак.

Перевожу вам эти строчки

На несравненный русский лад,

Поэт моей любимой дочки,

А для меня — весь Ленинград».

7

Царица Тамар, дочь Георгия III Багратида и красавицы Бурдухан, воспитывалась теткой, высокообразованной Русудан. Отец короновал её ещё при собственном царствовании, в 1179 году. Она прожила яркую, насыщенную политическими и военными победами жизнь. Её называли не царицей, а царем, сосудом мудрости. Девизом своего правления она провозгласила Милость и Правду. «Я отец сирых и судья вдов», — так говорила о себе эта великая женщина. В Грузии за всё время её правления не было ни единого случая смертной казни и телесного наказания. Благодаря царице Тамар XII век в истории и культуре Грузии стал «золотым». Её руки искали византийские царевичи, алеппский султан, персидский шах. А вышла она замуж за русского князя Юрия, которого так и называли — Юрий (Георгий) Русский. Драматическая история этого князя лишний раз подтверждает слова моей мамы, что зло порождает только зло.

Началось всё в 1147 году, когда суздальский князь Юрий Долгорукий, объезжая свои земли, навестил село Москов, принадлежавшее боярину Кучке. Своевольный боярин не выказал должного уважения князю, не подчинился ему. Долгорукий убил его, но пощадил маленькую дочь. Она выросла в доме князя и в историю вошла как Кучковна. Сын Юрия Долгорукого Андрей влюбился в неё и взял в жёны. Став после смерти отца в 1157 году князем владимиро-суздальским, он проявил себя рачительным владетелем, строителем и просветителем, построил резиденцию недалеко от Владимира в селе Боголюбском. Всю жизнь Андрей Боголюбский боролся с боярской вольницей. В 1174 году его жена Кучковна вошла в заговор бояр против мужа. Андрей был предательски убит в церкви при собственном великолепном княжеском дворце в селе Боголюбском. Начались усобицы. Его сыну, Юрию Андреевичу, пришлось бежать к половцам в Сунжу.

История умалчивает о том, почему и как грузинские вельможи отыскали князя Юрия, прозванного впоследствии Русским. Видимо, высокий, светловолосый, красивый, блестяще образованный, в совершенстве владевший греческим языком, к тому же отличившийся в боях Юрий показался вельможам достойным кандидатом в мужья царице Тамар. После долгих переговоров он выехал в Тбилиси, и в 1185 году в Дидубийской церкви был торжественно заключён брак между ним и царицей Тамар. Через два года брак распался: Юрия обвинили в содомском грехе и с позором изгнали из страны. Вот таким образом зло, сотворённое Юрием Долгоруким, породило зло даже в третьем поколении…

Ах, какой великолепный пример женщинам всех последующих поколений подала блистательная царица! При расторжении брака она сказала: «Хоть и научена я законом Божьим, что нельзя покидать первое брачное ложе, но с человеком, который не будет сохранять это свое ложе в чистоте, не следует терпеливо оставаться, потому что он предаёт поруганию Храм Божий. И я не в силах выпрямить тень кривого дерева и, не имея за собой вины, отряхаю и пыль, которая пристала ко мне через тебя».

Вторым браком царица Тамар вышла за осетинского царевича Давида Сослана и родила сына Георгия Лаша. Григол Чахрухадзе воспел «богоподобную царицу», её блестящие победы над врагами страны и успехи в построении процветающего государства.

8

Доктор Д. Г. Иоселиани учился в Петербургской военно-медицинской академии у профессора В. Н. Шевкуненко, а несколько десятилетий спустя я занималась по учебнику оперативной хирургии Шевкуненко. Вот и получается, что преемственность поколений — не пустой звук, и понятие школы в медицине — невероятно важное обстоятельство, к сожалению, в наши дни недооценённое. Порой мне кажется, будто я вижу бесконечную вереницу людей, которые стоят взявшись за руки, и через них передаются непрерывным потоком мысль, знания, опыт, память поколений… Наверное, это и есть история.

9

Езиды — группа курдов, исповедующих особую эзотерическую религию в отличие от курдов-мусульман. Езиды говорят на особом диалекте курдского языка.

10

В 1935 году был открыт Мост имени «челюскинцев» — на мой взгляд, это самый красивый тбилисский мост. Помню, как мы ходили смотреть это великолепное сооружение. Люди большими группами переходили по мосту туда и обратно: многие, замерев, любовались его лёгкими, ажурными конструкциями. Четырёхпролётный мост соединял центр города, расположенный на левом берегу Куры, с вокзалом. Тогда мне показалось самым интересным, что река протекает только под двумя внутренними пролётами, а под крайними проходят набережные: это было необычно и очень красиво. Уже во взрослой жизни меня всегда поражала совместимость несовместимого: бетон, гранит, базальт и — парящая лёгкость, изящество. Инженерами Моста имени «челюскинцев» были В. Салуквадзе и Н. Словинский, архитектором — Н. Северов.

11

Иоанэ Шавтели — грузинский поэт, современник Чахрухадзе, автор одической поэмы «Абдул-Мессия» (Раб Христа), воспевающей жизнь и деяния Давида Строителя. Поэзия Шавтели знаменует поворот грузинской литературы на грани XI–XII веков от церковно-религиозной к светской. Сейчас, когда восстановили и дали новую жизнь древнейшей церкви Анчисхати, улице возвратили её прежнее название Анчисхатская.

Анчисхати построена в VI веке в честь святой Марии преемником царя Вахтанга Горгасала Дачи Уджармийским и первоначально называлась церковью св. Марии. Позже сюда перенесли икону из Анчийского кафедрального собора, что находился на юге Грузии, и базилика стала именоваться «Анчис хати» (Анчийская икона).

12

Болнисский Сион — трёхнефная базилика, построенная в 478–493 годах. Расположен в провинции Квемо Картли (Нижняя Картли), в долине реки Поладаури. Храм невероятно красив: стены его облицованы гладкотёсаным туфом бирюзового цвета, что создаёт неповторимый колорит. Надпись на фасаде гласит, что строил церковь епископ Давид. Можно с уверенностью утверждать, что в художественном отношении Болнисский Сион — предшественник Мцхетского Джвари. Ах, как хотелось бы взглянуть на него сегодня!.. Увы, желание моё невыполнимо.

13

Надеюсь, из контекста моего повествования понятно, что дядя Гурген, друг моего папы, и Гурген Айвазов, который допрашивал Сурена Газаряна, — одно и то же лицо. Я умышленно убрала из всех цитируемых отрывков имя Гурген: это единственная вольность, которую я позволила себе, работая с текстом, опубликованным в журнале «Звезда».