Новое настроение подвигло исполнить «Дорогу в Ад»[7]. А когда для закрепления знакомства прозвучало «Я Ненавижу Девочек»[8], поросенок на вертеле как раз закончил прожарку.
Поглощение ужина продолжилось прямо на зрительских местах, расположенных, преимущественно, на полу.
— Нормальная чикса, пиплы! — озвучил для всех свое решение о Таньке Старый. — Пробуй деликатес, не часто попадается, — передал возвышавшейся на стуле гитаристке вилку и тарелку с куском мяса.
Местный кабанчик, которого все упорно называли поросенком, был великоват для своего названия. Глянув на беспечное веселье, Танька не стала задавать вопросы и, примостив на коленках горячую посудину, рискнула попробовать нежное мясо… рыбы. Больше всего ее удивил не вкус, а полное отсутствие костей.
— И как? — отгрызая ломтик дичи от ребрышка, умудрился спросить Тишь. — Раньше не пробовала? Ничего, здесь и не такое… — вместо окончания предложения, он предпочел еще кусочек «рыбки».
— Почему поросенок? — проглотив первое изумление и облизав пальцы, спросила Танька.
— М! Это морская свинка, они на севере обитают, — продолжал разгрызать вкусное наставник. — Как говорят у нас в Припяти, гусь свинье не товарищ, а родственник! — вокруг слышался довольный лязг зубов, причмокивание и даже звериное взрыкивание голодных мужчин.
— Можно Лютого угостить? — оценив безопасность и количество съестного, попросила девочка.
— М-гу, — кивнул головой Тишь. Оторваться от такого блюда было сложно.
«Ты что натворила? — млея от наслаждения, спрашивала себя Танька. Ей нравилось слушать, как ест Тишь. Звуки поглощения еды успокаивали и расслабляли. Раньше она этого не замечала.
Сама такая, — облизнулось Второе Я. — Ты выбирала, что петь.
Я не о том. Что дальше? Мне здесь нравится, учти!
Ничего, скоро Мелл придет…
Это угроза?»
Местный разливной напиток Танька пробовать отказалась. Сваренный из сахарного ивняка, он явно был омерзительно вкусным: лица употреблявших сводило судорогой экстаза. Поросёнковый кабанчик вполне удовлетворил её интерес к экзотике и голод, так что можно было снова взяться за инструмент. Сначала совсем тихонько, она в шутку стала рассказывать о жажде. Резкий и агрессивный монолог «Я и Мой Джин»[9] чейсеры восприняли почти блаженным молчанием.
Оказалось, блюзы[10] нравятся Таньке не только как название жанра, так что зависали допоздна. Когда добралась до своего мешка, бодрости хватило лишь на то, чтобы забраться внутрь, а не уснуть сверху.
— Вставай, соня! — подходить близко к охраняемому Лютым Танькиному лежбищу Тишь не рискнул. — Сегодня поведу тебя знакомиться с окрестностями, так что вылезай, — он уже возился у маленькой электроплитки в кухонном уголке.
Не совсем выкарабкавшаяся из сна, взъерошенная Танька показалась из мешка в подвальном полумраке мастерской. Давешняя футболка на ней выглядела еще хуже.
— Чего в такую рань? — прошелестела с непривычки осипшим от пения голосом.
— Как говорят у нас в Припяти, кто рано встает — тому Бог не товарищ! Скоро полдень, лентяйка, — он нацедил в две кружки жуткий черный чай, добавил по ложке смальца и посыпал солью. — Держи, — протянул одну порцию Таньке.
— Спасибо, — изо всех сил отрицательно замотала лохматой головой, — я на диете.
— Пей, не выпендривайся. Горло вчера так драла, что там ссадины, наверное. А это — первейшее лекарство от ангины. Но сейшн на расслабоне знатный вышел, — он аж зажмурился от воспоминаний.
— Лучшее лекарство от ангины — бритва, — просипела в ответ, но все-таки взяла кружку и с опаской покосилась на растекающиеся по черной поверхности плескавшейся микстуры жирные разводы. Первый глоток, вопреки ожиданиям, принес облегчение и был совсем не противным на вкус. Дальше пошло легче.
— Юмор у тебя — врагу не позавидуешь, — добродушно улыбнулся Тишь и отхлебнул от своей порции. — Собирайся, по дороге поговорим.
— Спасибо и отвернись, — доцедив последний глоток, отдала кружку синеглазая.
«Мы чего, так сразу и подчинимся неизвестно кому? — запротестовало Альтер Эго.
Хм! — Таньке стало весело. — Он нас вчера под опеку взял, вообще-то.
Опекун Дьявола. Охренеть названьице! Он мозгами двинется, когда узнает.
Тебе жалко людей? — удивилась себе.
Нет, но… Ну, да, есть повод для веселья, — согласилось Второе Я.»
«Лют, ты с нами, — приказала защитнику, уже выуживая из мешка свой камуфляжный костюмчик и ботинки.»
«А вещи сторожить? — теряя надежду отоспаться, отозвалась мордочка с хвостом в зубах.»
«А я страх оставлю, сюда даже заглядывать побоятся! — веселилась девочка.»
— Не хочешь сначала Зверя проведать? — уточнил Тишь.
— С какого? — напялила задом наперед бейсболку Танька. — Я лучше в туалет зайду с утра, чем хама навещать. Как говорил один мой знакомый, в туалет нужно ходить не тогда, когда хочется, а тогда, когда есть возможность, — сбила с толку опекуна.
— Как знаешь. Он, вообще-то, извиниться хотел. И поблагодарить…
— Ладно, зайдем, — смилостивилась, подвязывая нижний конец ножен к бедру.
Солнце стояло высоко, и день за стенами вокзала ласкал летним блаженством. Едва отойдя от убежища, Танька, невзирая на предостерегающий окрик Тиша, сразу побежала к маленькой полянке с цветами. Лютик, озадаченно глядя вслед хозяйке, остался рядом с чейсером.