— Ой, ёжики! — обрадовалась Танька, впервые переступив порог его огнестрельного ателье. Она бросила у входа скомканный спальник и рюкзак, который волокла за собой по полу, и, едва не выпрыгнув из своих розовых тапочек, метнулась к огороженному картоном уголку на одной из многочисленных полок.
На стеллаже, среди разнокалиберного металла, ютилось маленькое семейство оранжевых длиннохвостых ежиков. Частое сопение их любопытных белых носиков показывало, что колючие вполне освоились в гостях и жаждут новых ощущений.
— Да вот, подобрал, когда они дружно к кому-то на завтрак перлись, — смутился Тишь. — Скоро выпущу, только откормлю немного. На здешних мышей им сложно охотиться, те и кота сожрут. А змеи у нас с такой чешуей… — махнул в отчаянии рукой. — В общем, оголодали малость иголки. Ты, давай, размещайся вон там, в уголке, — указал на большой, накрытый чистым матрасом, ящик. — И пойдем к аборигенам, иначе плохое подумают.
— Чего это? — переспросила гладившая ежиков Танька. — Я могу и в общей спальне остаться…
— Казарме. Там — казарма. Не пойдет, тебе жизни спокойной не будет, — покачал головой в ответ. — Так что здесь вписывайся, если не брезгуешь.
— А ты где будешь? — спросила, водружая на ложе свои пожитки.
— Я на полу сплю, так удобнее.
* * *
Зверя пришлось спасать. Повязки ему наложили плохо, и от потери крови он с каждой секундой бледнел все сильнее.
— Как говорят у нас в Припяти, пришла беда, а отворить некому, — скептически посмотрел на раненого Тишь.
Танька могла исцелить сразу, даже не приближаясь, но какой же это урок для грубиянов?
«Ладно, умереть ему не дадим, — сомневалась в необходимости вмешиваться.
Только чтобы не понял никто. А то попрутся со своими болячками все, — поддержало Альтер Эго.
Да, видок у них — хуже некуда…
Всухомятку же, — как-то жалобно разворачивала карамельку Второе Я.
Слушай, а они размножаются… Мне так кажется, — поглядела на свое подсознание Танька.
Фто? — засовываемый в рот леденец мешал внятно думать.
Фантики от твоих конфет! Они мне скоро сниться будут!»
— У меня есть порошок специальный, для ран, — наугад оповестила Танька, приблизившись к окружившим Зверя чейсерам. Переодеваться она посчитала лишним, но теперь на ее наряд реагировали уже спокойнее.
— Так чего стоишь? Бегом неси! — Дед, попытавшийся работать санитаром, уже не рад был, что Лютый не добил свою жертву.
Придуманное на ходу, «лекарство» мгновенно уняло боль и остановило кровотечение.
— Ништяк! Что за новинка?
— Наш док, вроде, лучшее брал, а такого…
— Эй! Продай половину!
— Слушай, еще есть дозняк? — вопросы посыпались сразу и со всех сторон. Молча пока наблюдали картину только Дед и Тишь.
— Да так забирайте, — пожала плечиками Танька. — Пусть у Деда… в смысле, у Старого лежит, и пользуйтесь, — посмотрела недоуменно на публику.
— Ладно, пипл. Раненого отнесите в казарму, — распорядился Старый. — И кто за вертелом следит?! — крикнул уже строго. — Мясо подгорает!
— Ну, и зачем свое лекарство отдала? — спросил Тишь, когда на них перестали обращать внимание. — Про доктора, судя по всему, нам можно забыть…
— Ой, да успокойся ты! Не было с проводником никого, — сморщилась Танька. — Спать когда можно? Вставать рано.
— Зачем? Тебе сначала оружие…
— Я пробежаться хочу, погодка чудная, — перебила наставника. — Да и с окрестностями познакомиться нужно…
— Ты ёбн… ты дура? Впрочем, одно другое не исключает, — рассудил Тишь. — Здесь не бегают. Как говорят у нас в Припяти, тише ходишь — дольше будешь!
— Это потому у тебя прозвище такое?
— А ты всегда слышала мои шаги? — ответил вопросом.
— Нет, — честно помотала головой. — Ясно. Ладно, раз не спать, давайте петь. Здесь одна гитара?
— Пипл, второй инструмент пригодился! — пристально глядя на Таньку, громко распорядился Тишь.
Танька не умела ни петь, ни играть, но знакомиться лучше в непринужденной обстановке. Альтер Эго взяло на себя навыки и умения, оставив главной половинке возможность выбирать репертуар. С сомнением покосившись на засаленное сиденье предложенного стула, и выразительно глянув в сторону слушателей, Танька осталась стоять с принесенной для нее второй гитарой. Не долго: у Деда быстро нашлось чистое полотенце, подстелить под основание её голых ног.
Вместе с инструментом принесли отдельный комбоусилитель, непонятную педаль, и… дальше Танька перестала понимать происходящее, получая удовольствие от процесса.
Снова, теперь уже от смущения, надвинув на глаза капюшон, Танька исполнила «Вальпургиеву Ночь»[6]. Исключительно с целью установить доверительный контакт с чейсерами.
Творить мелодию и петь было абсолютно новым развитием способностей. Необычные ощущения будоражили еще больше: от нее ожидали создания настроения. Слушали не ее, а голос и слова. Смотрели на исполнителя, а не на девочку. Радовались тому, что могут быть рядом в эту минуту.
Чейсеры оказались вовсе не изощренными убийцами, уставшими охотниками, разочарованными в жизни людьми, а настоящими романтиками! Это сборище старых панков и хипарей, получивших бесплатную тусовку и развлечение в виде поиска красивых фенечек, лишь по необходимости подрабатывало охотой. Основное же развлечение как раз и устраивалось по вечерам.