Удивительные черные соцветия, никак не связанные с почвой, парили низко над полянкой. Опуская к земле лишь короткое и легкое, словно паутинка, бледно-зеленое подобие стебелька, они не касались земли. Было жалко срывать такую прелесть. Цветы висели на разной высоте и, словно стайка пушинок, раскачивались и гнулись от легкого ветра, но никуда не улетали и оставались каждый на своем месте, как привязанные. Проведя ладошкой по нежным созданиям, девочка на всякий случай, рассказала им, какие они красивые — маленькие летающие угольки.
«У них же нет зеркала, — рассудила свое общение с флорой.
Они — растения! Ты мне еще дома своими беседами с фикусом надоела, так и здесь меня доставать вздумала?! — от гнева уперев руки в бока, отчитывала свое Второе Я.
Ну чего ты? Они же действительно прекрасны… А кто им об этом может рассказать? Здесь же мужики одни, — просительно глянула Альтер Эго.
Ну, ладно. Это я так, — быстро успокоилась половинка девочки. — А букетик сделаем?
Они живые! Как ты можешь?!
Всё, к психиатру. Сразу, как вернемся. Вдвоем, — пошутила в ответ.»
— Ты что творишь?! — Тишь перестал соответствовать своему прозвищу. — Сразу на тот свет захотелось?! — он нависал над вернувшейся Танькой, словно угроза с ремешком для порки.
— Ну чего ты орешь? Там цветочки красивые…
— Там аномалия сомнений! Они изнутри выгрызают! Почему она тебя сразу не убила — одному Богу известно! — еще чуть-чуть и из ноздрей оратора готов был вырваться дым.
— А ему-то откуда об этом знать? Это наше с цветами дело, и вообще: нефиг при мне о нем упоминать, — обиделась Танька и пошла дальше по утоптанной тропинке.
Такого поворота Тишь никак не ожидал, но, догнав ученицу, по инерции еще пригрозил:
— Будешь себя так вести, — вернемся сейчас же! А о ком не упоминать? — подумав, спросил растерянно.
— Слушай, — резко остановившись, повернулась к нему Танька, — я не напрашивалась, могу и сама о себе позаботиться. Тоже мне, опекун для дьявола выискался!
— А-а… — протянул Тишь иронично, — тогда понятно, — он развернулся и пошел дальше вглубь зоны. — А я-то всё гадаю, — громко рассуждал сам с собой, — чего это ребенок сюда приперся? А она, видите ли, дьяволом себя возомнила! Ну, всё понятно, тогда. Не долечили, бедолагу…
— По-моему, я не давала повода для оскорблений! — догоняя Тиша, отозвалась Танька.
— Еще как давала! Ты из какой психушки сбежала? — не поворачиваясь к девочке, разъяренный оружейник просто шел дальше.
— Я не сбежала… В смысле, я нормальная! — она еле поспевала за идущим размашистым шагом мужчиной.
— Нормальные дети в куклы играют, а не снимают кожу с живых людей! И не разгуливают с леопардами! — он махнул рукой в сторону веселящегося Лютого.
Маленький ирбис, не чувствуя опасности, как раз гонялся за большой зеленой молью. Тяжелая тварь зоны была величиной с голубя и еле успевала уворачиваться от острых когтей. Впрочем, Лют не особо усердствовал, и старался не поранить отливающие металлом изумрудные крылья существа.
— Я не разгуливаю, я хочу несколько факторов найти, — оправдывалась Танька, — для себя и в подарок для Мелл… — она семенила, периодически переходя на бег. — Слушай, не спеши, мне идти неудобно!
— Факторы просто так не отыщешь, — успокоившись, Тишь пошел медленнее. — Кто такой Мелл?
— Такая, она девочка. Это… что-то вроде меня, только наоборот, — совсем запутала наставника Танька.
— В какую сторону «наоборот»? — уточнил на всякий случай.
— Увидишь, она скоро придет. Ой, смотри! Там Маря и Баря! — улыбнувшись, Танька замахала поднятой рукой.
Знакомые собако-лошади мирно бежали вдали, но, завидев Таньку, поспешили к своей спасительнице.
— Ко мне за спину! Быстро и не высовывайся! — приказал Тишь, попытавшись задвинуть Таньку под свою защиту. В руках у него появилось нечто маленькое, казавшееся естественным продолжением кисти.
— Э! Это Мармеладка и Барбариска, ты что?! — повисла на нем девочка. — Не смей! — она выскочила вперед и, раскинув руки, встала межу стреляющей штуковиной и приближающимися монстрами.
— Уйди, дура, они нас съедят!
— Сам такой! — повернувшись, Танька с Лютиком рванули навстречу лошадкам.
Добежав, она первым делом обняла обеих саблезубых единорогих собак. И только потом, кое-как вскарабкавшись на Мармеладку, припала к ее спине, закопавшись в роскошную гриву.
