Эйта - [29]

А Эйта сначала устало опустилась на лавку, но потом заставила себя подняться и начать готовить укрепляющий отвар для Милады. Она кидала в котелок травы, нашёптывала заклинания и надеялась, что князь не обманет и будет её жизнь прежней, ну почти прежней. И может быть, думала девушка, это не так уж плохо, что город рядом. Раньше к ней полтора дня ходу было, а теперь ближе, и больше народу приходить сможет. Жить станет сытнее и проще. Опять же, если князь слово сдержит, будут ей и дичь и зерно привозить, тоже хорошо, так зимовать проще будет, да и сейчас можно будет чаще себя баловать.

Часть 7

Со дня возвращения князя от Эйты прошло две недели, а княжне Миладе лучше не становилось. Она так же не вставала с постели и ослабела до такой степени, что уже почти ничего не ела.

— И за что ты этой ведьме зерно с мукой отправлял? — ругалась княгиня. — Где её помощь? Обманула она тебя, и амулет забрала, и не сделала ничего.

Еремей только хмурился, да сжимал кулаки так, что ногти в ладонь до крови врезались.

— Княже, так внизу колдунья лесная, — шёпотом сообщила служанка Милады, которой разрешено было в горницу заходить.

— Легка на помине, — зло прошипела княгиня. – Ну, я ей сейчас.

— Тут сиди, — строго велел князь и поспешил вниз.

— Здравствуй, князь, — Эйта слегка склонила голову.

— И тебе хотел бы пожелать того же, да не могу, — промолвил Еремей. — Обманула ты меня, Эйта.

— На дочь твою можно взглянуть? — спросила девушка.

Она потому и пришла, что Улеб рассказал ей, что по городу упорно ходят слухи, что ещё день–другой и предстанет молодая княжна перед отцом всего живого — Небом, а тело её отдадут Матери Земле. За самой колдуньей вины не было, она своё проклятие сняла, как и обещалась, и отвар сварила настоящий, не лукавя. Но в том, что в смерти княжны Еремей её обвинит, не сомневалась. Но ой как же страшно ей было в город идти. Уже дойдя, Эйта долго стояла на границе леса, а потом шла по улицам к княжьему терему, а сердце в груди стучалось как дятел: тук–тук–тку–тук–тук. Девушке казалось, что все вокруг знают кто она и смотрят обвиняющее. О том, что смотрят потому что одета она несколько нелепо, ей в голову как‑то не пришло.

— Зачем тебе Милада? — поинтересовался Еремей. — Хочешь убедиться что сделала своё чёрное дело?

— Ты почто меня обвиняешь? — Эйта смотрела мужчине прямо в глаза. — Нет моей вины перед тобой, пусть ведун тебе твой скажет, есть ли на Миладе моё проклятие. Или он не может? — догадалась колдунья и презрительно фыркнула.

— Ей всё хуже, — Еремей начал сомневаться а действительно ли виновата колдунья, уж больно уверено она себя вела.

— Помнишь, ты говорил, что ежели мне что обидным покажется и уговор наш разорвать захочется, чтобы я наперво к тебе пришла? Вот сейчас такой случай. Я своё проклятие ещё тогда сняла, так что болезнь её не моя вина. Если пустишь, я посмотрю, может смогу чем помочь.

— Проходи, — Еремей махнул рукой на дверь. — Всем молчать, — приказал князь, когда Эйта в комнату вошла. — И вообще ступайте прочь.

— Кто это? — княгиня, а отличие от слуг, выполнять приказание князя не собиралась.

— Эйтой меня звать, — ответила девушка, присаживаясь у кровати больной.

Княгиня широко открыла глаза от возмущения и набрала в грудь воздуха побольше, но заметив сердитый взгляд мужа, сумела остановиться и промолчать.

— Князь, — в комнатку Милады ворвался едва дышащий от бега Пересвет. — Говорят…, — тут он заметил колдунью.

— Молчи. Проходи и не мешай, — велел Еремей. — Что скажешь? — спросил он у Эйты.

— Не встанет она, — заявила девушка.

— Да как же ты смеешь? — ахнула княгиня. — Тварь ты последняя, да я тебя…

— Уйми жену, если вдовцом остаться не хочешь, — спокойно бросила Эйта князю и снова внимательно посмотрела на лежащую на постели девушку. Милада не спала, но из‑под закрытых ресниц её потекли слёзы.

— Не мне одной ты, видать, дорогу перешла, — Эйта аккуратно вытерла слёзы на щёках больной уголком одеяла, которым девушка прикрыта была. — На ней ещё одно проклятие, — пояснила она князю. — Не моё, — добавила она. — Только оно хитрое очень и давнее. Оно условное, — девушка склонила голову к плечу, будто любуясь страшной чужой работой.

— Это что значит? — спросил Еремей. — Объясни.

— Проклятия разные бывают, — со вздохом начала Эйта. — Вот я проклинала её сразу, без всяких условий. И она заболела. А это…, — она замолчала, разглядывая княжну. — Оно должно было сработать, ежели дочка твоя к кому‑то приблизилась, — Эйта прищурилась.

— К кому? — нетерпеливо спросила княгиня.

— Почём я знаю? — удивилась Эйта. — Но, да только, видать, моё проклятие, это старое тоже стронуло. Я‑то своё сняла, а прежнее осталось. Оно её и губит.

— Ну так сними его, — воскликнул ведун.

— Можешь? — с надеждой спросил князь. — Я заплачу.

— Я, наверное, могу, — не очень уверенно кивнула Эйта. — Ну да это не значит что она поправится.

— А ты сделай так чтобы поправилась, — сердито потребовала княгиня, — В конце концов, это твоя вина что первое проклятие сработала.

— Почему это моя? — Эйта удивилась.

— Ты же сама сказала, то было на условие какое‑то.

— Кто виноват потом решать будем, — прервал начинающийся спор Еремей. — Эйта, спаси Миладу.