Эйсид-хаус - [41]
Толстый юнец принял движение Орнштейна за сигнал молчаливого согласия.
– Махач покажет, что к чему!
– Но…
Макглоуна силой подняли. Его и Орнштейна вывели на пустую парковку за торговым центром. Подростки в голубом взяли двух философов в кольцо.
Макглоун собирался заговорить, призвать к разумному и цивилизованному поведению, но в ужасе увидел, что профессор метафизики из Эдинбургского университета набросился на него. Орнштейн нанес первый удар, крепкий короткий прямой в подбородок Макглоуна.
– Давай, говнюк! – заорал он, принимая боксерскую стойку.
Макглоун, разъярившись, накинулся на старого приятеля, и вскоре два философа мутузили друг друга, понукаемые растущими рядами айброксовского футбольного хулиганья.
Орнштейн быстро взял верх. От мощного удара в живот классический либерал согнулся пополам. Затем Орнштейн врезал ему боковым в челюсть. Профессор из Глазго пошатнулся и рухнул. Его голова ударилась о булыжники с настолько резким стуком, что мгновенная смерть показалась бы предпочтительнее ряда альтернативных последствий, одно другого неприятнее. Чикагский материалист, подстрекаемый толпой, пнул распростертого классического либерала ботинком под ребра.
Лу Орнштейн отступил на шаг и осмотрел задыхающуюся, окровавленную фигуру Макглоуна. Орнштейн ни капли не стыдился, напротив, чувствовал себя как никогда превосходно. Во власти своего триумфа, он не сразу осознал, что толпа рассеялась и подъехал полицейский фургон. Когда Гас Макглоун нетвердо поднялся на ноги и стал подслеповато оглядываться, его бесцеремонно скрутили и зашвырнули в скотовозку.
Двух философов заперли по разным камерам.
Дежурный сержант, по своему обыкновению, опрашивал каждую компанию задержанных драчунов, кто из них «билли», а кто «тимы»[21]. Если рукопожатие было правильным, то он отпускал «билли» и гасил «тима». Таким образом, все были счастливы. «Билли» ощущали свое превосходство и впадали в заблуждение, что быть не посещающим церковь «протестантом» каким-то образом важно; «тимы» ощущали дискриминацию и лелеяли свою паранойю о масонском заговоре; сержант мудохал «тимов».
– За кого вписывался, приятель? – спросил дежурный сержант Фотерингем Макглоуна.
– Я ни за кого не вписывался. Я Ангус Макглоун, профессор этики в Университете Глазго.
Фотерингема передернуло. Еще один психопат, вышвырнутый из желтого дома на, прости господи, общинный уход.
– Ну да, сынок, разумеется, ты профессор, – сказал он с ободряющей улыбкой. – А знаешь, кто я такой?
– Нет… – неуверенно ответил Макглоун.
– Я – Дэвид Аттенборо. И мне приходится разбираться здесь с гнусными животными. Животными вроде тебя, терроризирующими людей…
– Глупый чертов дурак! Ты не знаешь, кто я такой! Я могу доставить тебе серьезные неприятности. Я заседаю в нескольких правительственных комитетах и назначен…
Макглоуну не суждено было закончить предложение. Его прервал еще один сильнейший удар в живот, потом его бросили в камеру, где и держали, пока не предъявили обвинение в нарушении общественного порядка.
Лу Орнштейну, который вел себя безукоризненно вежливо, полиция из-за его акцента поверила и отпустила из участка без предъявления каких-либо обвинений. Он направился к подземке. Он не знал раньше, что может так драться, и выяснил о себе что-то новое.
К нему подошел невысокий подросток:
– Я видел, как ты сегодня дрался, здоровяк. Натуральное чудо.
– Не чудо, – ответил Орнштейн, – а неизвестная наука.
Ерунда
Я побывал в этом Диснейленде во Флориде, сечешь? Взял с собой жену и дитенка. Мне клево забашлял Ферранти, и я подумал: надо либо что-то сделать для семьи, либо спустить все лавэ в «Уилли Мьюре». Я видел, что происходит с кучей других чуваков: живут какое-то время как короли, ездят повсюду на такси, китайская жрачка навынос, деньги летят со свистом, сечешь расклад? И все ради чего? Ради Шотландской Ебаной Футбольной Ассоциации, вот ради чего.
Я не был так уж настроен на Диснейленд, но дитенок, сечешь? Мог бы и не запариваться. Поездка оказалась дерьмовой. Повсюду невъебенные очереди, на любой аттракцион. Ладно еще, если тебе нравятся такие вещи, но это не моя тусовка, черт возьми. Пиво там просто моча. А они все такие: у-у, «Будвайзер», просто пиздец, но это как пить холодную воду, мать ее так. Единственное, что мне понравилось в Штатах, – это жрачка. Порции просто немереные, тебе столько и не снилось, и обслуга, и все такое. Я помню, как сказал жене в одной забегаловке: «Давай жри до отвала, пока из горла не полезет, дура, потому что когда мы вернемся домой, то будем жить на пережаренной „маккейновской“ картошке до морковкина заговенья».
Ну вот, возвращаясь к этому диснейлендскому дерьму, один полоумный мудак, прикинутый под медведя, выскочил прямо перед нами, представляешь? Махал руками как идиот. Дитенок начал голосить, от страха в штаны наложил. Так что я охуенно припечатал козла, вмазал со всей дури этому долбаному мудаку по харе, ну или где там у него была под медвежьим костюмом харя, сечешь? А хули! Диснейленд или не ебаный Диснейленд, это не дает права какому-то уроду выпрыгивать, размахивая руками, перед моим дитенком, вот так.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.