Эйнштейн и религия - [30]

Однако, проверка галлюцинации отражением в зеркале напоминает нам общеизвестное представление, свойственное первобытному анимистическому сознанию, о том, что все вообще сверхъестественные существа, духи, покойники, оборотни, являясь человеческому взору, никогда не имеют тени и также не могут отражаться в зеркале воды. Оборотни, отражаясь в зеркале, проявляют свой подлинный образ. Так, в Японии, если мужчина желает обнаружить, не является ли какая-нибудь очаровательная «мусме» в действительности лисицей, влекущей его к гибели, ему стоит только подставить этой «мусме» старое зеркало. В зеркале тотчас же должна отразиться лисья морда, острая и злая[29].

Позднее то же представление перешло и на колдунов с ведьмами. Ведьма и колдун большей частью тоже не имеют тени. Сюда же относятся различные рассказы о том, что покойники, ушедшие «на тот свет», могут умереть там опять, но эта смерть будет уже окончательной, без надежды на воскресение. Суть этих представлений лежит в том, что все эти существа являются только двойниками, внутренней половиной людей. Когда и двойник умрет, больше ничего не останется и нечему будет воскреснуть. Двойник оттого не имеет тени, что он сам только тень.

Тень всегда представляется имеющей какое-то особое сродство с душею, сродство, которое нередко переходит в тождество. У эллинов души умерших просто назывались тенями. Гадес — царство теней. У множества первобытных народов существует такое же воззрение. Тень, которая так неотступно и бесшумно следует всюду за человеком, представляется какой-то странной сущностью, телесной и вместе абстрактной. Я не говорил об этом раньше, чтоб не осложнять изложения. Но в сущности даже современный язык сохранил очевидные следы такого таинственного значения тени. «Так исхудал — одна тень осталась».

На северном русском наречии и призрак, и тень называются одинаково: «стень».

Для того, чтобы не исчезнуть, покойник, двойник, умирая вторично, должен вернуться обратно на землю и воскреснуть в ребенке. Тогда из тени он станет реальностью, из половинного существа — целым существом, из двойника — двойным человеком, состоящим из тела и духа (тени).

Что касается проверки галлюцинаций свидетельствами других чувств, мы опять-таки имеем целый ряд примеров. Тот же Париш упоминает случай с молодым человеком, который имел галлюцинации слуха: ему казалось, что кто-то высказывает громко его собственные мысли. Чтобы проверить себя, он ушел в открытое поле, где не было поблизости ни дома, ни дерева. Только пахарь пахал вдалеке на значительном расстоянии. И все-таки он услышал, как кто-то произносил громко его мысли. «Кто же это?», — сказал он себе. — «Ведь это не может быть пахарь. Он слишком далеко». Так он уверился, что у него галлюцинация.

Пахарь послужил объективным элементом для проверки. Зрительное ощущение выявило заблуждение слуха. В более тяжелых случаях галлюцинации проверка становится невозможной. Поврежденное чувство упорствует в своих показаниях и видение начинает приспособляться и просто ускользать от проверки. Так, привидение, сидящее в креслах, если подойти к нему ближе и попробовать сесть, тотчас же поднимется и уйдет, предупреждая проверку зрительного ощущения мышечным.

При дальнейшем развитии болезни пораженное чувство действует на другие чувства и увлекает их за собой. Галлюцинация становится полною. Призрак говорит, производит неприятные запахи или, напротив, благоухания, действует на мышечное и на половое чувство. Таковы средневековые инкубы ведьм и суккубы колдунов, т. е. бесовские мужья и дьявольские жены.

Что касается в частности оптической проверки галлюцинации отражением в зеркале, то надо предполагать, что в легких случаях проверка эта действительно возможна, и привидение не будет иметь отражения, а в более серьезных случаях отражение, напротив того, появится и будет участвовать в галлюцинации и подкреплять и дополнять ее.

В конце концов можно предположить, что духи и покойники, являясь первобытным людям в виде образов галлюцинации, порою допускали такую оптическую проверку и опровержение при помощи зеркала, не дававшего отражения призраков. Мы пришли таким образом к поразительному, но совершенно естественному выводу:

Представление о том, что духи, покойники и прочие сверх'естественные образы не имеют тени, частью основано на действительных фактах.

Другое замечательное свойство галлюцинаций, не менее известное и упоминаемое также Паришем, по описаниям Шарко[30] состоит в следующем: «Наиболее обыкновенными формами видений в так называемой тяжелой истерии являются черные крысы, кошки, змеи, пауки, муравьи, сверкающие звезды, огненные шары и пр. Видения эти не бывают неподвижны. Они или движутся по диагонали через поле зрения больного, или приходят из-за спины, проходят мимо и исчезают в пространстве. В окраске их преобладают два цвета, черный и красный (огненный)».

Прежде всего, что касается черного и красного цветов, само собой напрашивается сопоставление с шаманством, которое тоже бывает или черное, или красное. Черное шаманство обыкновенно считается злым, а красное добрым. Оказывается, что это позднейшее различие морально-общественного свойства в основе своей вытекает из цветовых различий восприятия зрительных форм, свойственного первобытному сознанию.