Эвтаназия, или Последний парад - [10]

* * *

Доктор Баринов и Людмила Геннадиевна подошли к трапу одновременно.

— Прошу вас, — вежливо пропустил перед собой учительницу доктор.

— Благодарю вас, — не менее вежливо отреагировала учительница.

— Вы кого-то провожаете? — поинтересовался Баринов, следуя за ней по трапу.

— Себя, — усмехнулась Людмила Геннадиевна.

— Извините, — замялся Баринов, — вы так прекрасно выглядите, я не мог подумать.

— Спасибо, — продолжила свой путь учительница, — вы тоже не в инвалидном кресле. Вероятно, случаются надломы не только внешние, но и внутренние…

— Как точно вы сказали. — Грустно улыбнулся Баринов. — Позвольте представиться: — Баринов Андрей Андреевич! Певец! Бывший…

— Все мы тут, — подобрала слово Людмила Геннадиевна, — бывшие…

* * *

Три шикарных «Мерседеса» остановились у самого трапа, и оттуда вышла женщина во всём чёрном, с огромной шляпой на голове.

— Гала! — выдохнула толпа.

Вслед за Галой из машины появились красавец-супруг, за ним — известный стилист, ещё — знаменитый танцовщик, известный тенор и Верка Сердючка. Все были одеты — по случаю, в чёрное. Только у Верки в чёрном корсете торчала алая роза.

Лицо Галы было закрыто густой вуалью, но толпы поклонников, конечно же, узнали своего кумира и с воплями и криками — «Не уходи, Гала!»- рванулись к звезде. Дюжие охранники окружили звезду плотным кордоном, и она двинулась к трапу, раздавая на ходу автографы тем, кому удалось протиснуть ручонку сквозь частокол мышц.

Её безутешный супруг картинно упал на колени и рыдал, протягивая руки вслед уходящей навсегда любимой. У него тоже начали просить автографы, и он совместил два дела: одной рукой раздавал автографы, а второй — тянулся вслед уходящей звезде.

Сердючка швырнула розу вслед подружке, подскочила к духовому оркестру, и над всей Одессой понеслось бессмертное: — «Харашо, всё будет харашо!»

* * *

Воспользовавшись суматохой и общим психозом, отец Евлампий сбежал от ментов, протиснулся сквозь поредевшую охрану трапа и скрылся в первом попавшемся трюме.

* * *

Неожиданно оркестр сменил пластинку и грянул «Владимирский централ» Все увидели, что к кавалькаде «звёздных» машин присоеденились «Лексусы», «БМВ» и «Майбах» с депутатскими номерами.

Корень вышел из машины, коротко, по-братски обнялся с братанами, раздвинул толпу плечом и медленно взошёл по трапу.

На входе его остановили, потому что металлодетектор заорал как бешенный.

— Вот, блин, — сообразил в чём дело Корень и стал выбрасывать прямо за борт пистолеты, ножи, отмычки и прочие рабочие принадлежности, случайно забытые в карманах.

Когда он достал паяльник, то Нечитайло спросил с недоумением: — А это на кой хрен?

— Орехи колоть, — усмехнулся Корень и положил паяльник в карман.

* * *

В толпе провожающих возник водоворот, и из этого омута вылетела супер современная инвалидная коляска на электрическом ходу. Аппаратом руководила сияющая радостной улыбкой дама преклонных лет, но с запасом энергии в глазах.

Дама лихо взлетела по трапу и представилась: — Хелло, гайс! Как дела? Я немного задержалась — не могла не взглянуть в последний раз на Дюка!

— Вы госпожа Зарецкая? Из Нью-Йорка? — вежливо поинтересовался капитан.

— Ирина Петровна! — протянула ему руку госпожа Зарецкая. — А как вы догадались?

— По выражению лица, — усмехнулся капитан, — у жителей США оно резко отличается от всех остальных жителей Земли.

— Точно, — обрадовалась Зарецкая, — мне уже говорили, что у американцев лица жизнерадостных идиотов! Но прошу не забывать — я американка из Одессы!

— А где ваши остальные вещи? — поинтересовался капитан, глядя на небольшой рюкзак Зарецкой.

— Зачем мне лишнее? Я буду брать обновки в каждом новом порту! А гроб вы мне и так выдадите!

Госпожа Зерецкая весело расхохоталась и покатилась по палубе, здороваясь с каждым встречным.

— Америка, — почесал в затылке Нечитайло.

* * *

Капитан Кожанов доложил Алексу лично:

— Посадка окончена! Опоздавших нет! Отходим?

— Поехали! — махнул рукой изрядно помятый Алекс. — На Истанбул! Я обязательно к вам перезвоню, — закричал он дамочке спускающейся по трапу.

— Я буду ждать, — пролепетала та губами, освободившимися от помады, и заковыляла на полусогнутых прочь, забыв попрощаться с бабушкой.

— По местам стоять! — зычно приказал Кожанов. — Отдать швартовые!

JEUTANAZIJA медленно отошла от причала.

Ревела сирена, блеяли бараны, мычали коровы, кричали люди на палубе и на пирсе. Духовой оркестр грянул «Прощание славянки», братки выхватили из карманов пистолеты и стали палить в воздух, муж Галы пытался прыгнуть с пирса вслед за кораблём, но стилист и тенор ласково удержали его от неразумного поступка.

Прыгнул танцовщик.

* * *

— Вот так и в гражданскую уходили, — помахала платочком вслед кораблю Фаня.

— Как вы можете это помнить, Фаня? — поинтересовалась Маня. — Вам же тогда было всего пять лет!

— Такое не забывается, — грустно улыбнулась Фаня, — не последние люди России уходили.

Русский крейсер украинского флота под голландским флагом взял курс на турецкий Истанбул.

* * *

Крейсер неспешно уходил в открытое море.

Пассажиры осваивались в тесных кубриках и пытались выяснить, где находятся каюты первого класса. Гузь и Луценко объясняли особо непонятливым, что каюты первого класса — это те, которые с видом на море. А те, которые с видом в коридор — каюты второго класса. Спорить ни у кого не было сил, и пассажиры принимали действительность такой, как есть.