Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия - [45]
Авторы мемориала решительно становятся на защиту дворянства, ведь его заслуги, по их мнению, в это время столь велики, что было бы справедливо не пересматривать старые идальгии, но, напротив, жаловать новые; указ же, как они считают, принесет дворянству огромный вред.
Занесение в налоговые списки, как отмечается в мемориале, обычно находится в руках печеро, а они питают «естественную ненависть» (odio natural) к идальго и при малейшей возможности вписывают их в падроны. В результате «бедный, каким бы идальго он ни был, теряет свою идальгию, не имея возможности вести за нее тяжбу, либо становится вечным рабом всех печеро, лишь бы они не беспокоили его в его владении [идальгией]»[306]. И если бедные идальго, а таких, по мнению составителей мемориала, большинство, теряют свой статус, то зажиточные дворяне в попытках отстоять его нередко разоряются.
Особенно остро эта проблема стояла в северных районах Кастилии (Галисия, Астурия, Монтанья, Баскония). Северные дворяне, славившиеся древностью своего происхождения, «не имеют дворянских грамот и никогда не вели тяжб за них, считая лучшим доказательством своей идальгии ее очевидность»; если от них требовать грамот и письменных свидетельств, вовлекая их в тяжбы, то они неминуемо лишатся идальгий, ибо «состояния двадцати человек не хватает для одной тяжбы»[307].
Заметим, что в оценке имущественного положения простых идальго выводы М.-К. Жербе и Ж. Файяр[308] сильно расходятся с мнением авторов мемориала. Возможно, что депутаты кортесов действительно чрезмерно сгущали краски, что им, вообще говоря, было свойственно. Но примем во внимание, во-первых, то обстоятельство, что сведения Жербе и Файяр относятся в основном к выигравшим тяжбу; столь же подробные данные о проигравших, видимо, внесли бы коррективы в выводы исследователей. Во-вторых, они оперировали исключительно материалами Эстремадуры, где удельный вес обедневших идальго был несомненно меньше, и значительно меньше, чем на севере страны. Сошлемся также на многочисленные указания на бедность идальго Новой Кастилии, содержащиеся в материалах переписи 1575–1580 гг.[309]
Немалое внимание в мемориале уделяется роли алькальдов по дворянским делам. Их обязанности обременительны, расходы велики, а жалованье незначительно, поэтому они плохо справляются с ролью судей в столь важном деле, а при усложнении процедуры доказательства идальгии (которое предполагал королевский указ) будут справляться еще хуже[310].
Другой важный вопрос, привлекший внимание депутатов, — это сама совокупность доказательств идальгии. В королевском указе впрямую об этом ничего не сказано, однако авторы мемориала опасаются возможной унификации всех доказательств идальгии на основе налоговых привилегий и категорически с этим не согласны. «По причине больших размеров этих королевств (со времен классического Средневековья некоторые составные части Кастилии также именовались королевствами. — В. В.) невозможно, чтобы во всех них обычаи были одинаковы», поэтому и при доказательстве идальгии в разных местах следует иметь возможность использовать различные средства. Налоговые привилегии годятся для этой цели не везде, поскольку в Мурсии, в значительной части Андалусии и в многочисленных кастильских бегетриях идальго платят прямые налоги наравне с печеро. В то же время население некоторых крупных городов (в мемориале из них названы Бургос, Толедо, Гранада и Саламанка) целиком освобождено от уплаты соответствующих налогов. В обоих случаях для проведения границы между сословиями требовались иные критерии, и авторы мемориала настаивают, что все они должны использоваться в полном объеме. Среди них избрание от дворянства и участие в выборах должностных лиц в местном управлении в соответствии с обычаем «половины должностей» (mitad de oficios), внесение в составленные с той или иной целью списки дворян, освобождение, в силу дворянского статуса, из долговой тюрьмы, членство в дворянских корпорациях и т. д. Все эти моменты должны быть важным подспорьем при доказательстве идальгии, «ведь благодаря им создается общая репутация и человек считается идальго», а общественное мнение, отмечают составители мемориала, является определяющим и даже более важным, чем доказательство пользования налоговыми привилегиями в трех поколениях (которого можно достичь и незаконным путем)[311].
Последнее, на чем останавливаются авторы мемориала, — это предусмотренный указом пересмотр всех идальгий, приобретенных за предыдущие 20 лет. Делать этого, на взгляд депутатов, ни в коем случае нельзя, ведь тяжб за это время было очень много, а благодаря бракам эти дворянские грамоты «касаются ныне бесконечного числа лиц», можно даже сказать, что всего дворянства, и пересмотр их может вызвать широкое недовольство и новые несправедливости
