Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия - [34]
Присуждение феодов сопровождалось обычно передачей всевозможных привилегий, в том числе гражданской и иногда даже уголовной юрисдикции. Имеющие уже ранее такие права получали их подтверждение. Тем самым самостоятельность феодалов росла. Этому старалось противодействовать централизованное законодательство, но его эффективность далеко не везде была одинаковой. Так, в Феррарском герцогстве, где удельный вес феодальной знати издавна был большим, даже не делалось попытки ее ограничивать. В то же время в Сиенском государстве, после того как оно попало в руки Медичи, от былой самостоятельности и воинственности феодалов мало что осталось. В целом же в XVII в. в мелких государствах, которые приходили в упадок, самостоятельность феодалов значительно окрепла[229].
Инвеститура феодов влекла за собой пожалование различных дворянских титулов. В Парме, например, в 1557–1600 гг. известно 13 случаев аноблирования, а в 1641–1680 гг. — 134. В Миланском государстве в 1554–1598 гг. появилось 27 новых знатных, а в 1621–1665 гг. — 107[230]. Поскольку за титулы приходилось платить, это было обоюдовыгодной сделкой. В Миланском государстве, например, титул графа давался за 3000 дукатов, титул маркиза — за 4000[231].
Немалое значение для дворянства имела возможность занять почетные и доходные должности при дворах, в местной администрации, в дипломатическом аппарате и в армии. Большие возможности открывались перед знатью во вновь создаваемых постоянных армиях. Так, в тосканскую кавалерию могли поступить только знатные дворяне старинного происхождения![232]
При небольшом дворе герцогов Пармы и Пьяченцы в 1593 г. было 46 дворян — представителей местной знати[233]. Сначала скромный образ жизни тосканских герцогов становился со временем все более пышным. При дворе вводился строгий этикет, различные ранги для придворных, особые правила одежды, выходов и выездов. Роскошь придворного быта, пышность праздников и развлечений служили примером для аристократии. На роскошный образ жизни миланской знати, заботящейся лишь о богатой одежде, красивом оружии и хороших лошадях, обратил внимание герцог Роган, посетивший в 1600 г. Италию. Об этом же говорит в своих воспоминаниях флорентиец Ринуччини[234].
В созданный тосканским герцогом в 1562 г. духовно-рыцарский орден Сан Стефано имели доступ только лица знатного происхождения. Орден вскоре превратился в богатейшего землевладельца Тосканы. Его владения были неотчуждаемыми и находились в наследственном пользовании орденских братьев. Они обладали значительными юридическими и финансовыми привилегиями.
Следствием подобной политики было прежде всего упрочение позиций и возрождение авторитета старого родового дворянства. Оно вновь приобретало то значение, которое частично утратило в коммунальную эпоху. В Тосканском великом герцогстве законом от 1623 г. была реабилитирована феодальная знать, в конце XIII в. исключенная из политической жизни[235]. Примером роста влияния родовитого титулованного дворянства может служить семья Тривульцио из Миланского государства. Старинный род Тривульцио был крупнейшим землевладельцем; его представители в свое время служили кондотьерами у Сфорца и французских правителей, были членами Тайного Совета герцогов, получали от Сфорца многочисленные пожалования и феоды. Теперь, наряду с другими нобилями, Тривульцио были надежной опорой испанского режима, занимая важнейшие должности в администрации — начальника миланской милиции, правителя Арагона, Сицилии и Сардинии. В 1655 г. генеральным капитаном Миланского государства был представитель этой фамилии — единственный ломбардец, допущенный на эту должность испанцами[236].
Вместе с тем родовое дворянство не утратило той специфики, которая была ему присуща в предшествовавшие века, а именно свой полугородской характер. По-прежнему оно в значительной мере проживало в городе, прямо или через подставных лиц занималось торгово-банковской деятельностью, по-прежнему эксплуатировало крестьян полуфеодальными-полукапиталистическими методами. В тех районах Италии, где дворянство издавна было меньше затронуто деформацией, его позиции оказались более уязвимыми; оно быстрее приходило в упадок, закостенело. Растущая роскошь в образе жизни, обычай давать дочерям огромное приданое при сокращающихся в XVII в. доходах с земли привели к обеднению и разорению значительной части дворянства[237], что, однако, не мешало другой части и в других регионах страны богатеть и усиливаться.
Вышеохарактеризованная политика государей могла быть результативной, поскольку она шла в русле соответствующих желаний аристократии. При том речь идет не только о стремлении родовой аристократии к упрочению своих позиций, но и о тяготении городского патрициата к дворянской среде. Начавшееся уже в XV в. одворянивание патрициата продолжалось в следующем столетии и шло ускоренными темпами в XVII в. Оно, пожалуй, составляло главное содержание общего процесса аристократизации общества. В государствах с монархическим режимом, где патрициат был отстранен от руководства политической жизнью, он пользовался всеми преимуществами, которые режим давал для его социального возвышения. Там же, где сохранился республиканский режим, патриции по-прежнему держали всю полноту власти в своих руках, что в свою очередь создавало благоприятные условия для их одворянивания.
