Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия - [36]
Конечно, бывали и другие случаи. Так, основные доходы семьи Сальвиати в середине XVI в. извлекались из земельных владений. Но в то же время целый ряд богатейших флорентийцев именно во второй половине XVI в. стал заниматься торгово-промышленной деятельностью[252]. Поэтому не приходится удивляться, если венецианский посол Контарини в 1588 г. писал: «Богатства подданных зависят от ремесел и торговли: богатства знатных от торговли, богатства народа от ремесел. Однако знатные также занимаются ремеслами, не только управляя ими, но и работая собственными руками»[253].
Все вышесказанное свидетельствует о том, что в течение всего XVI в. в среде патрициев отчетливо вырисовываются две тенденции: стремление оставаться верными купеческим традициям и стремление сблизиться с дворянством. Та и другая тенденция могла проявляться с разной интенсивностью и в разное время и даже в рамках одной семьи. Только с конца XVI в., когда ввиду растущих экономических трудностей занятия торговлей и промышленностью становились все менее прибыльными, земельные владения стали преобладать в имуществе патрициев, а феодальные элементы в испольщине заметно увеличились, можно говорить об одворянивании в полном смысле слова. Но даже и тогда флорентийские патриции не утратили вкуса к торгово-промышленным занятиям. Разница заключалась лишь в том, что они сами отходили на задний план, превращаясь в своего рода «молчаливых» партнеров. Еще в XVII в. дворянские роды Сальвиати, Гвиччардини, Каппони, Ачаюоли и др., носившие громкие титулы маркизов, герцогов и графов, обладавшие несметными владениями, феодами и феодальными иммунитетами, продолжали открыто или скрыто участвовать в торгово-банковских предприятиях[254].
В какой мере флорентийский пример характерен для всего рассматриваемого региона? Несомненно, патрициат Флоренции отличался более выраженным предпринимательским духом, здесь медленнее, чем в остальных частях Северной и Центральной Италии, проходил процесс аристократизации, не было юридических норм ограничений сфер деятельности, сохранялась мобильность общества. Показательно, что даже такая прерогатива дворянства, как свобода от уплаты прямых налогов, здесь отсутствовала. Но принципиально Флоренция не отличалась от других регионов Северной и Центральной Италии.
В начале XVI в. Никколо Макьявелли писал, что в Венеции «знатные являются таковыми скорее по названию, чем в действительности, так как они не имеют больших доходов от недвижимого имущества; их большие богатства происходят от торговли и от движимого имущества и, кроме того, никто из них не владеет замками и не имеет частной юрисдикции»[255]. Но со временем многое изменилось: постепенно сокращалось участие патрициев в торговле, возрастали их земельные владения. Покупки земель становились особенно интенсивными в период между 1580 и 1630 гг. Такие семьи, как Санудо и Приули, поочередно инвестировали капиталы то в торговлю, то в земельные владения. Нередко и здесь один брат занимался торговлей, другой нет. Как и во Флоренции, формальных сословных преград здесь не было, но образ жизни и мышления, занятия, престиж и политическая власть отделяли городскую знать от рядовых граждан города. В XVII в. все меньше становилось знатных, лично занимавшихся торговлей[256].
Похожим было положение в других городах. В Генуэзской республике интенсификация капиталовложений в земельные владения относится к 70-м гг. XVI в. и первым десятилетиям XVII в., в Миланском государстве — к первому двадцатилетию XVII в. Многие патриции становились владельцами феодов с соответствующими титулами и привилегиями. Но и здесь городская знать не утратила своей деловой жилки[257]. Все же с конца XVI в., а местами еще раньше, начали издаваться декреты, запрещавшие знати заниматься торговлей и ремеслами. Иногда делались исключения для занятий суконной и шелковой промышленностью, а также крупной торговлей. В XVII в. городская знать представляла собой более или менее замкнутую городскую аристократию, обладавшую своими правами и привилегиями и стремившуюся не допускать чужих в свою среду[258].
Процесс одворянивания верхушки городского населения — общеевропейское явление. Однако Италия имеет в этом отношении свои особенности. Одворянивающийся патрициат не был обособленным от родового дворянства социальным слоем. Вполне можно согласиться с мнением М. Беренго, что к нему не применим термин «дворянство мантии»[259]. В рассматриваемое время происходит постепенное слияние старой родовой знати, сохранившей свои отличительные черты, с новой знатью — выходцев из патрициата, не порвавших полностью со своим прошлым. Их объединяют одни и те же источники дохода, в первую очередь земельные владения, но также в известной мере торговля и банковское дело. И те и другие занимали влиятельные и доходные должности и имели феодальные привилегии. Одинаковы были и образ жизни, нравы, мышление. Всевозможные правила способствовали замыканию дворянства, однако Италия не знала строгих сословных границ и сословных привилегий.
