Европейская история - [9]

– Ja, – сказал он, подумав. – Grungausbildung.

– Grundausbildung fur?… – с каким-то бульканьем спросил профессор.

– Pur bankkreise, – ответил Хампи и широко улыбнулся.

Профессор поскреб последние волосинки на голове и спросил:

– Хампи, verstehen sie Deutsch?

– Ja, – ответил Хампи, возвращаясь к конструктору. – Geschaft Deutsch. – И он снова занялся машинками, как будто весь этот диалог не имел ровно никакого значения.

Профессор Грауэрхольц поднялся на ноги и подошел к «взрослой» зоне кабинета. Все трое смотрели на него с нескрываемым изумлением, но что касается Мириам, на ее лице было такое выражение, словно она повстречала пророка или мессию.

– П-профессор Грау-грауэрхольц, – сказала она, запинаясь, – вы понимаете, что говорит Хампи?

– О да, – отвечал он, улыбаясь теперь так же широко, как и мальчик. – Прекрасно понимаю. Дело в том, что ваш сын… Как бы это сказать? Он говорит на правильном деловом немецком.

– На деловом немецком? – переспросил Филипп Уэстон. – Не правда ли, несколько необычно для английского мальчика двух с половиной лет?

Профессор Грауэрхольц снял очки и стал протирать их небольшой мягкой салфеткой, которую достал из кармана брюк. Потом взглянул на ошарашенных собеседников своими близорукими, водянистыми глазами и сказал:

– Да, полагаю, весьма необычно, но это никак не назовешь недостатком. – Он иронично улыбнулся. – Думаю, найдутся люди, которые увидят в этом большое преимущество, особенно в современной-то европейской ситуации, а?

Именно в этот момент Хампи решил обрушить свою пирамиду. Конструктор рассыпался с великолепным дробным грохотом. Хампи расхохотался. То был смех счастливого, обожаемого ребенка – пусть и с некоторыми странностями в языковой сфере.

Когда нашли профессора Мартина Цвайериха, он сидел на краю тротуара, его пиджак был порван и испачкан, а лицо перекошено, все в поту. Мимо него стремительно несся людской поток: турецкие рабочие, наркоманы, бездомные, туристы. В этом неприглядном уголке финансовой столицы Европы с трудом можно было встретить этнического немца. Цвайерих был в сознании, но не вполне. Инсульт лишил его всяких сил – сейчас он был беспомощен словно двухлетний малыш; и ничего удивительного, что он нес полную чепуху.