Вот и все. Прости меня, Арон, ежели можешь. Умирать с этим грузом мне никак невозможно. Как я там буду отчитываться за жизнь. Ну прости. Прости.
Арон приоткрыл глаз и полуобнял своего фронтового товарища. Который всю войну был ему другом.
Их обоих, спящих в обнимку, уже поздно вечером со всяческим береженьем погрузили в авто и развезли по домам. Иван Ткач жил не в Хайфе, но неподалеку.
* * *
И они спали. Иван спал крепко. С одной стороны, продолжалось действие «еврейской особой».
С другой, — он рассказал все Арону. Как же легко стало! За все годы проживания на земле обетованной он спал спокойно. Кошмары его не мучили.
Арон тоже спал. И во сне — улыбался. Ему снились грязные улочки штеттла, хедер, синагога, почему-то свеча. Гоготали гуси. Мама пела субботнюю молитву. И какая-то женщина ходила. Не Ханеля и не Татьяна Николаевна. Но…
Проснулся Арон радостный. Лицо почему-то было мокрое.
— Никогда не возвращайтесь в прежние места, — думал Арон. — А разъяснилось ли все с Иваном, или это по пьяни мне мерещилось.
Да, простая истина — ничего не вернешь. А на столе лежал лист бумаги. И записка:
«Дядя Арон, я сижу и жду Вас. А Вы спите. Оставляю Вам стихи Шпаликова. Пусть они закончат сагу. И целую Вас.
Татка — Агарь».
Да, так этот рассказ Арон Пекарский и закончил.
«По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайтесь
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем
Ни тебе, ни мне».
Может быть из-за этих стихов и был написан этот рассказ.
И еще однажды, совершенно для себя неожиданно, Арон сказал Тамрико:
— Знаешь, Татка, что мне бы хотелось перед смертью? Просто хорошо заваренного горячего сладкого чая.
Как знать, может и будет это выполнено.
Июль-август 2016
Антони (Франция)
Москва (Россия)
