Евней Букетов - [67]

III

По лаборатории органической химии, которой заведовал Ерден Азербаев, споров не возникало. Оказалось, опытный ученый все заранее предусмотрел: у него было подписанное президентом Академии наук распоряжение об открытии филиала института в Темиртау, где находилась основная промышленная база; он даже сумел получить необходимые для исследования субсидии. Освободившись от директорской обузы, Ерден Нигметулы сразу же переехал в город металлургов, который находится в двадцати километрах от Караганды.

(Е. Н. Азербаев через два года успешно защитил докторскую диссертацию, в 1962 году был избран членом-корреспондентом Академии наук Казахской ССР, а в 1969 году получил звание заслуженного деятеля науки республики. Он автор многочисленных теоретических трудов (их более 250) по выделению ацетилена и по химии углеводородов. Синтезировал около пятисот сложных соединений, многие из них в химической промышленности Союза приносили миллионы рублей прибыли, за свои новые разработки Ерден Нигметулы получил более тридцати авторских свидетельств.)

По прибытии в Караганду Евней Арыстанулы был настроен сразу немедленно приступить к своим исследованиям. Но этого не получилось. В здании общежития горного техникума, которое выделили для института, не существовало для этого условий. Здесь было так тесно, что все сотрудники работали поочередно, занимая друг у друга столы, даже стулья.

И новому директору, как и предыдущему, пришлось перераспределить комнаты в старом двухэтажном здании, тем более что помещение нужно было для вновь открываемой лаборатории. Понятно, очередное уплотнение вызвало недовольство сотрудников, привыкших к своим уголкам. У некоторых создалось впечатление, что директор за счет их создает комфорт для своих, новых сотрудников. Это было результатом тогдашней бедности. Постановление казахстанского правительства, как это часто бывало, осталось во многом на бумаге. Карагандинский горсовет тянул с выделением просторного помещения, откладывая решение вопроса на неопределенное время. А институт нуждался не только в просторных кабинетах, но и в самом элементарном — в лабораториях для проведения опытов.

Для экспериментов Е. Букетову нужна была настоящая шахтная печь, которая используется в процессе обжига полиметаллических концентратов из руд, разумеется, не в натуральную величину, но хотя бы в масштабе 1:10. Идея о ее установке созрела в его голове еще в Алматы. Эскиз печи его сотрудники, которых он набрал здесь, уже набросали на бумаге. Однако даже для во много раз уменьшенной в габаритах печи не хватало места во дворе здания, где располагался институт. Ведь нужно было построить не только печь, но еще и высокую трубу, изнутри обложенную огнеупорными кирпичами. Фактически это — маленький завод.

И во всем так — хоть разорвись, директор и рад был удовлетворить все запросы институтских сотрудников, но, увы — выше головы не прыгнешь. Он совсем измучился, едва что-то успевал достать, тут же выяснялось — нет другого, третьего…

Ему уже казались напрасными жертвы, которые он принес ради науки, покинув прекрасную Алматы, молодую жену с любимой дочкой. Изо дня в день откладывались намеченные им исследования, порою они представлялись ему несбыточными. Каждое утро, торопливо шагая на работу, он в уме прикидывал, что сегодня предпринять, где искать место для опытной печи. Мысль его постоянно вертелась вокруг того, что надо добиваться выделения обширного земельного участка, чтобы там построить и шахтную печь, и институтское здание с просторными кабинетами и лабораториями. Но на это потребуются годы и большие средства. А для этого надо иметь вес в науке, и институту надо заявить о себе, доказать свою состоятельность. Пока же он только начинает, ничего еще не создал и не доказал…

В тот день, когда был подписан приказ о создании новой лаборатории, Евней Арыстанулы позвонил в Алматы, в КазГМИ, аспиранту своей кафедры Угорцу:

— Марк, если хочешь быстрее стать кандидатом наук, перебирайся в Караганду, пока на должность младшего научного сотрудника.

Букетов привел веский аргумент для своего питомца. Марк Угорец отличался от всех своих сверстников особенным честолюбием. Он прилетел в Караганду на следующей же неделе и в тот же день получил назначение в новую лабораторию. Правда, из-за нехватки места ему пришлось разместиться в кабинете директора, заняв там дальний угол.

Обговорив с руководителем института тему исследования, он сразу же засел за расчеты и составление плана. Он был одержим идеей внедрения новых технологий в производство редких металлов, горел желанием довести это дело до победного результата; а как истинное дитя еврейского народа, Марк Залманович Угорец от природы был наделен исключительной предприимчивостью, чем и нравился Евнею Арыстанулы.

В первый же месяц его пребывания в Караганде он обратился к своему научному руководителю с сенсационным сообщением: недалеко от институтского корпуса есть заброшенная котельная, он уже ее осмотрел, даже забрался внутрь; по его расчетам дымоход там как раз то, что им нужно; а шахтную печь можно соорудить на месте котлов; и еще, перегородив ее стенками, — оборудовать несколько просторных кабинетов… Разумеется, реконструкция заброшенного здания, если его дадут институту, займет уйму времени, но зато уже через несколько месяцев у них, наверняка, будет хоть и допотопная, но своя опытная установка!..