Евней Букетов - [164]

— Когда вы были главой казахстанского правительства, Кунаев около десяти лет был вашим заместителем, можно сказать, что он ваш воспитанник. Вы, Нуреке, сами разъяснили бы ему, что происходит явная несправедливость по этому вопросу… — подсказал я, желая поправить положение Букетова.

Нуреке с досадой ответил мне:

— Я его несколько раз убеждал, что эти преследования надо остановить, но поддержки и понимания с его стороны не получил…»

На тяжелые обвинения Д. А. Кунаева в свой адрес Камзабай Арыстанулы ответил в воспоминаниях «Друг мой, брат мой» в главе «Возвращение»: «Я написал в своей статье то, что слышал из уст брата. Разумеется, у меня сейчас нет документальных доказательств: ни телевизионных съемок, ни протокольных записей, свидетельствующих о том, что он встречался с ним и беседовал о делах КарГУ. Но в одном я уверен, что из уст брата никогда, ни разу не слышал неправды. Это во-первых. Во-вторых, в Караганде и сейчас еще живы очевидцы-свидетели, которые присутствовали при беседах Д. А. Кунаева и Е. А. Букетова, когда Димаш Ахметулы посещал Карагандинский университет. У нас в музее хранятся фотографии, часть из них экспонируется на стендах, где запечатлены Д. А. Кунаев, Н. А. Назарбаев, Е. А. Букетов и руководители области все вместе. Кстати, некоторые из них в свое время были опубликованы в республиканских и областных газетах. После такого утверждения Димеке, что он никогда не встречался с Евнеем Букетовым, что нам делать с ними, этими фотографиями, они-то не врут, не могу же я убрать оттуда лицо брата или куда-то их спрятать, чтобы не подвести уважаемого в народе человека? Как быть?»

А вот мнение не рядового человека об этом запутанном деле, а самого Президента Республики Н. А. Назарбаева, высказанное, когда он был первым секретарем ЦК КП Казахстана, в интервью корреспонденту «Правды» Г. Дильдяеву, опубликованном 23 февраля 1990 года: «…Казахстанцам хорошо известны имена писателя Сакена Сейфуллина, академиков Каныша Сатпаева, Евнея Букетова. Эти люди — наша национальная гордость — долгие годы третировались бывшим руководством республики. Сегодня мы с любовью и чувством неизбывной вины возвращаем народу имена репрессированных, оболганных… Да, поздно, надо было раньше, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда…»

Нурсултан Абишулы в этом интервью впервые за долгие годы открыто заявил о том, что никто в Казахстане не осмеливался прежде сказать так громко. Это стало началом возвращения имени Евнея Букетова родному народу…

Придется признать очевидное: как бы ни оправдывался задним числом почтенный Димеке, во всем случившемся с его коллегой и знаменитым современником Евнеем Арыстанулы Букетовым основная вина все-таки ложится на него. Он хорошо знал, в каком трудном положении находился опальный ученый, но для того, чтобы исправить допущенный произвол, негласно санкционированный им же, ничего не предпринял. Обидно и прискорбно и то, что эти преследования продолжались и после кончины Е. А. Букетова, пока Д. А. Кунаев находился у власти. А то, что он пишет в мемуарах, — далеко от истины…

Глава 12 «ОН НЕМНОГО НА ЗЕМЛЕ ПРОЖИЛ, НО ПАМЯТНИК ВЕЧНЫЙ ЗАСЛУЖИЛ»

Книга о Каныше Имантаевиче — это моя отрада и мое мучение… Не знаю, что получится. Пока движется плохо. Верю в просветление. Главное в моих думах — многосторонний глубочайший дух, магический кристалл, через который можно просветить всю нашу жизнь…

Чем больше вживаюсь в образ этого человека, тем больше сознание всей сложности проблемы, от которой кружится голова…

Из письма Е. А. БУКЕТОВА к М. К. САТПАЕВОЙ,

24 июля 1981 года

I

Евней Арыстанулы в течение многих лет лелеял мечту написать документально-художественную книгу о жизни и деятельности академика К. И. Сатпаева, которого боготворил. Почему он поставил перед собой такую трудную задачу?

Я об этом подробно рассказал в своих воспоминаниях-эссе «Через тернии», увидевших свет в 1994 году на казахском, а в 2002–2003 годах дважды — и на русском языке. Теперь же возникла необходимость дополнить повествование новыми данными, обнаруженными в архиве ученого.

* * *

Таисия Алексеевна, спутница жизни Каныша Имантайулы Сатпаева, после его кончины стала задумываться о создании достоверного жизнеописания выдающегося ученого. Однажды она напросилась на прием к первому секретарю Союза писателей Казахстана, замечательному художнику слова Габиту Махмудовичу Мусрепову…

— Она попыталась уговорить меня написать книгу о жизни Канеке, — рассказывал мне Габеке. — Но я постарался убедить ее, что мне в моем возрасте это уже не по силам. — «Уважаемая Таисия Алексеевна, — сказал я, — по моему глубокому убеждению, Канеке — это высочайшая вершина в мире науки, человек необыкновенного ума, неукротимой энергии и смелого размаха, он много испытал на своем веку, многого достиг. Чтобы воссоздать образ такой исполинской личности, нужно как минимум затратить 15–20 лет, а есть ли у меня, уже шагнувшего за шестьдесят лет, в запасе столько времени? Сомневаюсь…» И тебе говорю, внук старика Сарсеке, описать жизнь Сатпаева — гражданина и человека — задача очень ответственная. — Супруга Канеке задумалась, а потом попросила: «Уважаемый Габит Махмудович, тогда назовите мне такого «писателя-альпиниста», у которого не закружилась бы голова от восхождения на такую высоту. Разумеется, я надеюсь, вы уговорите его, если у него самого не хватит смелости на этот шаг…» Ей, почтенной вдове дорогого Канеке, трудно было отказать в чем-либо. И она знала это. Теперь задумался я. Честно признаюсь, я не назвал ей твое имя, хотя знал, что ты уже на подступах к этой теме… Я считал, что автором должен быть ученый человек, обязательно из круга Канеке, притом и литератор. Потому я назвал Евнея Букетова, коротко охарактеризовав сферу его деятельности, отметив, что он пишет одинаково хорошо на двух языках… Таисия Алексеевна сразу заинтересовалась его кандидатурой, высказала лишь опасения: не помешает ли ему его чрезмерная занятость в университете. Словом, я позвонил в Караганду, к моей радости, Евней тоже загорелся этой идеей…