Подавив гнев, мальчик-Копьё перестал обращать внимание на насмешки Арха, сосредоточив внимание на мускулистом животе Гирха: если бить, то — туда. В солнечное сплетение — в душу.
Шестым чувством Клик почувствовал, что стоящий за спиной Ельм собирается схватить его сзади, чтобы трусливый Арх смог без помех размазать сопли по лицу пленника. До нападения глумливой стаи оставалось два-три мгновения, если он хочет избежать не просто жестокого избиения, но и позора, то медлить больше нельзя, и мальчик-Копьё ударил. Не рукой — головой: стремительно нагнувшись, Клик с такой силой боднул лбом в живот Гирха, что не готовый к этому удару крепыш скорчился, выпучив глаза и открыв рот. Воспользовавшись удачей, мальчик-Копьё метнулся мимо выведенного из строя противника и со всех ног бросился бежать по освободившейся тропинке.
Из напавшей четвёрки в беге с Кликом мог соперничать только Ельм, но, ошеломлённый неожиданной выходкой ученика шамана, он не сразу пустился в погоню, так что мальчик-Копьё получил фору в сто пятьдесят шагов. Промчавшись берегом разлившейся реки и взлетев по крутому откосу, Клик на мгновение остановился — перевести дух и оценить положение. Ельм по-прежнему отставал на сто пятьдесят шагов, в двухстах шагах позади него бежал Крайд, а Гирх так долго приходил в себя, что был далеко — не меньше, чем в тысячи шагах. Трусливый Арх семенил рядом с Гирхом, не желая попасть в драку раньше времени — до того как подоспеет самый сильный из мальчиков. Презрительно ухмыльнувшись, Клик быстро, но уже не сломя голову побежал дальше — первый раунд неравного боя остался за ним: на длинной дистанции его не догнать даже Ельму.
Украдкой возвращаясь в стойбище, мальчик-Копьё обдумывал создавшееся положение и не видел ничего лучшего, чем вызвать на поединок на палках Гирха. Да, в такой драке есть риск получить серьёзную травму, но даже увечье предпочтительней постоянного трусливого бегства — на которое он обречён, если проявит малодушие.
(Десятое погружение)
— Урсик, смотри, какой хорошенький кремешок! — воскликнула роящаяся в каменной россыпи Мара, и подбежала к брату похвастаться своей находкой, — острый, четырёхгранный! По-моему, из него получится замечательный наконечник!
Юноша-Леопард внимательно осмотрел осколок кремня и похвалил сестру:
— Молодец, Пчёлка! Если внутри нет трещин — то, что надо.
Довольная похвалой брата Мара вернулась к каменной россыпи — ночной потоп унёс все припасы, и им требовалось как можно скорее обзавестись новыми ножами, копьями и наконечниками стрел. В первую очередь — копьями: ибо в случае нападения волка или леопарда только копьё давало шанс на успех. А с началом дождей крупные хищники должны были вернуться со дня на день: позавчера появились зайцы, вчера — газели, а сегодня в кустах прошмыгнула лиса. Так что завтра следовало ожидать антилоп, гиен, а послезавтра — волков, зебр, гепардов.
Так и сяк повертев кремень, Урс положил его на большой булыжник и зажатым в правой ладони, похожим на рыбью голову осколком базальта осторожно ударил по тупой грани камня. От кремня откололась маленькая чешуйка, юноша-Леопард снова ударил по заготовке… и ещё раз — слава доброй богине Ие! Пчёлка нашла отличный камень! И если он не сделает из него безупречный наконечник копья — виноват будет только сам!
Оббив обе тупые грани кремня, Урс взял осколок обсидиана и занялся тонкой работой — нанесением ретуши. Хрупкий обсидиан крошился, оставляя в почти не уступающем ему в твёрдости кремне крохотные бороздки — наконечник копья у юноши-Леопарда получился только к вечеру. Зато — какой наконечник! В полтары ладони длиной, шириной у основания в три, а в самой широкой части в четыре пальца, в два пальца толщиной — с прочным, надёжным (из-за аккуратно проточенных бороздок) жалом. Да такой наконечник пробьёт не то что львиную, но даже и носорожью шкуру! И не сломается — ударившись хоть о слоновье ребро!
(Разумеется, ни на львов, ни на буйволов, ни на носорогов, ни тем более на слонов юноша-Леопард не помышлял охотиться даже во сне — но ведь чего не случается в жизни? И иметь при себе надёжное оружие — лишний шанс уцелеть в непредвиденной переделке.)
Пока Урс работал, Мара и коза позаботились об ужине. Естественно, позаботилась только Мара, но не без участия козы. В сплетённый из прочного луба силок Пчёлке удалось поймать крупного тушканчика, и пока брат корпел над наконечником, ретушируя твёрдый кремень, девочка выпотрошила зверька и целиком запекла его в горячей золе.
(Спасибо варану-предку, на второй день после своего спасения брату с сестрой удалось отыскать в горах защищённую от дождя расселину, а добыть огонь, имея сухое дерево, для Урса не составило никакой проблемы.)
Запечённое мясо дополнила плошка козьего молока — выпив которое, юноша-Леопард лишний раз подивился изобретательности младшей сестрёнки: это же надо! Девчонка не более двух локтей роста, а ума в ней — впору позавидовать трём мальчишкам! Мало того, что сообразила, как поймать и приручить козу, но уже на третий день догадалась, что молоко из вымени её рогатой подружки можно не только сосать ртом, но и сцеживать руками! Ну, а на фоне этой поразительной изобретательности отыскать и выдолбить подходящую деревяшку, было уже делом техники. Хотя, конечно, для обыкновенной девчонки придумать и изготовить сосуд для хранения молока, задача тоже не из простых. Нет, Пчёлка явно отмечена богами! И — многими!
