Это вечное стихотворенье... - [5]

Пронзенные грустью сердца молодых

Средь этого рая веселого

Опять, замирая, летят в нелады

С покоем.

И кружатся головы.

И снова у девушек взгляд непростой,

И сердце ни в чем не уверено,

И каждая кажется именно той,

И каждая навек потеряна.

1952

«О двориков московских синяя…»

О двориков московских синяя,

Таинственная глубина!

В изломах крыш, в их смутных линиях

Доверчивость и тишина.

Когда ж дверьми мальчишки хлопают,

Хохочут, торопясь к звонку,

И валенками глухо топают

По наметенному снежку,

Когда с бидонами молочницы

Грохочут от двора к двору

И пересчитывают трешницы, —

Где эта тайна поутру?

Но лишь сгустился сумрак ласковый,

Двор вновь живет, седым-седой, —

Карнизами, ветвями, красками.

Порогами, самим собой…

1952

«И позабыть о мутном небе…»

И позабыть о мутном небе,

И в жарких травах луговых

Лежать, покусывая стебель,

У загорелых ног твоих.

И так нечаянно промокнуть

Под самым каверзным дождем,

Таким, что не успеешь охнуть,

А весь уже до нитки в нем.

И не обидеться ни капли

На эти радужные капли

На волосах, и на устах,

И на сомкнувшихся ресницах,

И на ромашках, и на птицах,

Качающихся на кустах…

И эту тишину лесную

Потом минуту или две

Нести сквозь бурю городскую,

Как бабочку на рукаве.

1952

Сумерки

Кто виноват, шофер иль мы?

Как рассчитали время странно…

К зиме всегда темнеет рано, —

И чтоб нам выехать до тьмы!

Там, неподвижно колеся,

От нас налево и направо,

Такие разные леса,

Такие смешанные травы.

Такие льны — хоть тут же слезть,

Такая даль, какая есть.

А мы в застегнутых пальто

Сквозь ветра влажные удары

Летим и видим только то,

Что нам показывают фары.

1953

С выпускниками Литературного института. 1953

«Как будто не было зимы…»

Как будто не было зимы,

Цветут деревья беззаботно.

И на ночь ливни льют охотно,

Как будто не было зимы.

И так, забыв про холода,

Июньский ветер ветки треплет,

Как будто листья никогда

Не истлевали в сером пепле.

И вот, случайно встретясь, мы

Опять стоим у поворота

И все надеемся на что-то,

Как будто не было зимы.

1948, 1953

Окраина

Дышит марля в оконном проеме,

Тишину и прохладу суля.

Жить бы мне в этом маленьком доме,

Розовеющем сквозь тополя.

Там с утра все во власти порядка,

Где бумажный не держится хлам,

Темнолистные фикусы в кадках

Стерегут полумрак по углам.

Там, о плате сумев сговориться,

Я на месяц, на два поселюсь.

Буду ровно в двенадцать ложиться

И в хозяйскую дочку влюблюсь.

Буду жить, от забот отдыхая.

Дам обет быть спокойным и впредь,

Все забыв, ни о чем не вздыхая,

Из окна в переулок смотреть.

Ты сегодня не смог переспорить

Равнодушие чье-то! Но вот

Видишь — тени дрожат на заборе,

Видишь — облако в стеклах плывет.

За оградкой зеленая травка.

Очень реденькая! Ничего…

Вот лучами нагретая лавка,

Можешь Фета читать своего.

А уж дворник торопится к дому,

Любопытен от пят до седин.

— Как фамилия ваших знакомых?

Я сейчас помогу, гражданин.

Но признательнейшей из улыбок

Я в ответ награждаю его:

— Я, наверно, ошибся. Спасибо.

Я и сам разберусь. Ничего.

1954

«Я правильно делал, что писем…»

Я правильно делал, что писем

Твоих никогда не берег,

Поскольку ужасно зависим

Был от сочетания строк.

Но, стихотворения ради

Забытый открыв сундучок,

Увидел я в ветхой тетради

Старинной бумаги клочок.

Там было одно только слово

На желтеньком листике — «Жди».

И хлынули из прожитого

Какие-то сны и дожди.

Вдруг выступила подворотня,

Шумок водосточной трубы.

Но все это было бесплотней

Теней, что бросали дубы.

Которые над ученицей

Грустили, а с ними и я.

И все это было страницей

Действительного бытия.

И желуди эти, и лужи,

И негородское крыльцо,

И это, забытое тут же,

Мечтательное письмецо.

Да. Все это существовало.

И губы болели мои,

Когда расставались, бывало,

Мы, сами уже не свои…

Но были мечты ожиданья

И строчки — реальнее все ж,

Чем явные наши свиданья,

Обманутые ни за грош.

С годами все больше зависим

От чистой бумаги и строк,

Я правильно делал, что писем

Твоих никогда не берег.

1955

«Наступают в мире холода…»

Наступают в мире холода.

Улетают птицы кто куда.

Мне на долю выпал тихий вечер,

А под вечер выпал первый снег.

Тихий вечер.

Белых хлопьев речи.

Чистый облик и недолгий век.

Наступают в мире холода.

Меньше света.

Больше тьмы и льда.

Мне на долю выпала досада,

А из мыслей выпал весь покой.

Я рассаду не донес до сада,

Обокрал его своей рукой.

Наступают в мире холода.

А ведь было лето.

Было, да.

А снежок,

   что над травой хлопочет,

Так он тает на глазах у всех,

Будто он зимы совсем не хочет,

Как не хочет трав последний снег.

«И звонкость погоды…»

И звонкость погоды,

И первый ледок,

И след пешехода,

И птичий следок,

И белая крыша,

И ветви за ней,

И небо — все выше,

Все выше — синей.

И так все открыто

С низин до высот —

И то, что забыто,

И то, что придет.

И все, что от глаз

Крылось рощей большой,

И все, что у вас

И у нас за душой.

А небо большое,

Большое уже.

…И что за душою.

И что на душе…

И, меченный метой

Нелегких годин,

Ты с ясностью этой

Один на один.

1956

«Из переулка сразу в сон…»

Из переулка сразу в сон

Особняков, в роман старинный

И к тишине на именины,

Где каждый снами угощен.

Из переулка сразу в тишь

Еще торжественней и глубже,

Где тает лист, где блещут лужи,

Где каплет с порыжелых крыш.

Я никогда не забывал

О том, что ты меня любила,

Но все, что здесь когда-то было,

Все, что нам флюгер напевал,