Это не сон - [62]

Бабушка Эппл – именно под таким именем узнала ее Эмма – была, по-видимому, нездорова, но, несмотря на это, фонтанировала историями о своем народе, культуру которого бесконечно любила. Эмма регулярно навещала ее, останавливаясь в пансионе в нескольких милях от кибиток. Во время долгих прогулок, которые часто начинались очень рано, она многое узнавала о цыганах и их обычаях. И об их культуре.

Всё то, что в Эмме было артистичного, богемного и мятежного, было просто в восторге. От фольклора. От карт Таро, гадания на чаинках и от того, что можно было показать «палец» общепринятым нормам. Поэтому, когда спустя два года Эмма поняла, что не только беременна, но и срок слишком велик для аборта, она точно знала, к кому обращаться.

С самого начала бабушка Эппл не только обожала Тео, но и сумела найти к нему особый подход. Эмма привыкла регулярно оставлять ребенка на попечение бабушки – иногда на целых две недели. Дотия пыталась ее порицать, но она всегда умудрялась подлизаться к старой цыганке и получить ее прощение.

«Послушай, мне очень жаль, что я не смогла с тобой связаться, но у меня кое-что случилось. А потом, ты же умеешь с ним обращаться. Он тебя просто обожает…»

Эмма надеялась, что так будет продолжаться вечно, но здоровье бабушки Эппл было сильно подорвано ее образом жизни. С годами она стала упрямой и отказывалась жить с другими семьями из своего табора. У нее нашли диабет, который она практически не лечила, с подозрением относясь к местным докторам.

Эмму очень волновала перспектива потерять бесплатную няньку, и она старалась сделать всё, что было в ее силах, но назначенные встречи с врачами очень удачно «забывались», поэтому Эмма была совершенно опустошена, когда узнала, что Дотия умерла от диабетической комы и ее тело пролежало в холодной кибитке, никем не замеченное, в течение сорока восьми часов.

Что же она теперь будет делать с Тео?

* * *

Из забитого досками окна поддувало, поэтому Эмма, спрятав фото с яхтой в карман, проверила сначала, который час, а потом изучила свое лицо в зеркале на противоположной стене.

В том, как развивались события, ее вины не было. Во всем виновата ее мать. Эмма посмотрела себе в глаза и почувствовала знакомое стеснение в груди, когда вспомнила последний звонок своего адвоката.

А вдруг в Тэдбери всё пойдет не так, как она надеялась? Что ж, винить в этом надо будет не ее…

Сегодня, 19.05

– Это ваш единственный ребенок или есть еще? – Доктор, подавшись вперед, повторяет вопрос. Его жена все еще находится в буфете.

Я отворачиваюсь от неясных очертаний полей, проносящихся за окном, потому что надо наконец ответить ему, и стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно:

– Он – единственный.

Доктор улыбается, и я опять отворачиваюсь, потому что не хочу, чтобы он слишком многое понял по выражению моего лица, – ведь сейчас я опять думаю об основной причине всего происходящего, о том, как я наслаждалась, наблюдая за ними летом. За Беном и Тео. Как здорово чувствовал себя Бен – в компании, и дома, и на прогулках…

Однажды утром Эмма позвонила мне с жуткой мигренью, и я взяла Тео на весь день. Мальчики устроили походный лагерь под кроватью Бена – с подушками, спальными мешками и походной едой, – а позже мы с ними поехали в зоопарк. Я была в шоке, когда узнала, что Тео никогда до этого не был в зоопарке. Сначала он немного нервничал, а потом восхищался всем вокруг, особенно обезьянами, и, к моему большому удивлению, зоной пустынь. Я тогда каждому из них купила по игрушечной обезьяне в качестве награды за хорошее поведение – черно-белую для Тео и разноцветную для Бена. Когда мы возвращались домой, я думала, что Тео начнет ныть о маме, возможно, волнуясь о том, как она себя чувствует… Ловлю себя на том, что хмурюсь, вспоминая очень странную вещь, сказанную им тогда. Я спросила, куда бы он хотел отправиться в путешествие, если б у него была возможность выбора. Тео назвал Криптон[70], отчего я улыбнулась – Тео всегда был большим поклонником Супермена. Но потом он добавил нечто действительно странное: «Я хочу на Криптон, чтобы там починили мою мамочку».

– Что ты сказал? Ах да, ее головная боль… Не волнуйся об этом, Тео. Боль скоро пройдет, обещаю.

– Нет, я не про головную боль.

Он посмотрел мне прямо в лицо, словно я должна была понять что-то очень важное. На какое-то мгновение превратился в неподвижную статую, а потом наклонился вперед, еще ближе к моему лицу, и широко раскрыл глаза, будто спрашивал меня о чем-то. Да. Ситуация выглядела так, как будто между нами возникла особенная связь, которую я должна была почувствовать. Но все дело было в том, что я абсолютно не понимала, какого черта это всё значит и что я должна сказать.

Поэтому я просто улыбнулась – что, как я теперь понимаю, было совершенно неправильно, потому что Тео сильно опечалился и убежал в маленький лагерь под кроватью Бена.

Глава 26

В недалеком прошлом

Марк знал, что иногда ездит слишком быстро. Так было и сейчас. «Только не гони», – говорила ему Софи каждую неделю, когда он звонил ей и сообщал, что направляется в Девон.

Быстрая езда была не только необходимым злом в нелепых ночных попытках избавиться от этой географической западни («Где-где вы живете?»), но и удовольствием, которое давало ему возможность думать и строить планы. А еще это была возможность послушать любимую музыку (Софи ее ненавидела) на такой громкости, которую жена, вкупе с этой скоростью, находила просто безответственной.