Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций - [123]

● Нежелание низов «жить по-старому» – нехватка жизненных ресурсов и недовольство масс «верхами»;

● Повышение активности масс, «выход масс на историческую арену», а также наличие «революционной партии нового типа», «вооруженной новой революционной теорией», то есть наличие реалистичной и привлекательной для масс альтернативы существующей социальной системе.

Вместе с тем, марксистская теория революционной ситуации ограничилась «признаками» политической катастрофы, не объясняя социальные механизмы и предпосылки революционной ситуации, прежде всего социальные механизмы политической власти, редуцируемые почти исключительно к отношениям господства и принуждения (насилия). С другой стороны, теория революции игнорировала другие формы политических катастроф, в частности, отрицая саму возможность таковых при социалистической модели общества. Результатом неразработанности теоретических подходов к теории политических кризисов стало практически ненасильственное крушение как социалистического блока государств, так и самого Советского Союза.

Однако, несмотря на разнообразие внешних форм, маскирующее общность социальных механизмов, содержанием политической катастрофы является крушение социальных оснований власти, понимаемых как готовность и заинтересованность членов общности к подчинению и сотрудничеству с социальными структурами власти.

Разрушение системы власти и, как следствие, государства, ведет и к разрушению нации, как социальной общности, интегрированной в рамках этого государства и его институтов, а также всей связанной с ними системы социальных ролей и статусов, формирующих структуру общества.

Как было показано ранее403, власть всегда связана с определенной социальной группой, в рамках которой действуют властные отношения.

Сущность оснований власти, как «глубинной» основы отношений власти и подчинения, достаточно прозрачна: отказ от подчинения означает как минимум изгнание из группы, десоциализацию, отказ от возможностей, связанных с участием в данной социальной группе, в данном случае – в гражданской нации.

Иначе говоря, цена отказа от сотрудничества с властью в социальной группе (включая подчинение институтам «легитимного насилия», как частный случай) – это утрата возможностей, связанных с участием в группе.

Это означает, что объективной количественной оценкой стабильности оснований власти, как основы властных отношений в данной группе, может служить «цена десоциализации» – система социальных возможностей, преимуществ и перспектив, теряемая объектом власти при выходе из группы и, соответственно, при отказе от подчинения. Таким образом, в виде цены десоциализации (цены неподчинения) мы получаем объективный измеритель «силы» властных отношений, позволяющий оценить влияние различных социальных факторов на устойчивость власти404.

Кризис властных отношений в национальном государстве проявляется как кризис национально-гражданской идентичности элит и рядовых граждан. Для нации, как общности, генезис и воспроизводство которой имеют политическую природу, деактуализация национальной идентичности означает распад как самой группы, так и связанных с ней отношений, включая властные.

Известно, что основания власти в рамках нации во многом определяются инструментальной ценностью участия в нации (инструменталистский подход к социогенезу), когда принятие действующей в группе системы властных отношений является необходимым условием сохранения и повышения социального статуса. Подчинение и сотрудничество – это цена сохранения и повышения социального статуса в рамках группы, цена вертикальной мобильности. Соответственно, если сохранение и повышение статуса в рамках группы теряет свою моральную и инструментальную ценность (объективно или субъективно), основания власти разрушаются.

На уровне сознания участие в группе проявляется, прежде всего, в форме групповой идентичности, неотъемлемой от системы культурных образцов и моральных ценностей, известной как «национальная идея». При этом ключевым компонентом национальной идеи является обобщенный образ не столько коллективного прошлого, сколько привлекательного совместного будущего, социальная перспектива.

Ключевой точкой политической катастрофы является внешне внезапное как для власти, так и для общества, крушение социальных оснований политической власти, то есть механизмов подчинения и сотрудничества с властью, в результате чего властные структуры и правящие элиты какое-то время еще существуют организационно и юридически, но оказываются в социальной изоляции и теряют управление обществом, «повисая в воздухе».

Модельные случаи системной политической катастрофы – Великая французская революция, Февраль и Октябрь 1917 года, а также распад СССР. Сходные социальные механизмы имели различного рода ненасильственные социальные революции («революция цветов» в Португалии, «оранжевые» революции в Восточной Европе, «Арабская весна» и др.).

Более того, сходные механизмы политических катастроф характерны для любых обществ с развитой политической сферой, начиная с ранних государств, и прослеживаются по меньшей мере с античности