Этнопсихология народов бывшей Тартарии - [33]

жизни запретили своим близким садиться на плавсред-

ства спасателей. А когда за тонущими людьми были по-

сланы вертолёты, то по летящим машинам старики-само-

дуры открыли огонь.

В Якутии во времена репрессий было построено мно-

го лагерей. Заключённые в основном работали на золо-

те и лесоповале. Иногда заключённым удавалось сбежать

на свободу. Но власти предусмотрели и это. В Якутии дей-

ствовал указ, по которому местный житель за убийство за-

ключённого получал приличное вознаграждение. Так вот,

охотой на сбежавших заключённых занимались в основ-

ном якуты. Эвенки, эвены, юкагиры и многие русские, на-

оборот, помогали сбежавшим.

Якуты же на них охотились, как на дичь. Об этом зна-

ет любой житель Якутии. Что заставляло якутов разыски-

вать беглых заключённых, непонятно. Ясно одно, что дело

было не только в вознаграждении, а в чём-то ещё.

У якутов крепкие семейные связи. Особенно это замет-

но у жителей деревень и посёлков. В городах семьи яку-

тов более стойкие, чем у русских. Если они и распадаются,

то по причине беспробудного пьянства хозяина. Алкоголи-

зация у якутов примерно такая же, как и у русских севе-

рян. Их нельзя назвать спившимся народом, но якутская

молодёжь спивается больше своих отцов, и это становится

заметно. Пьяные якуты, особенно молодые, часто бывают

агрессивны. Но эта агрессивность направлена в основном

на «приезжих», т.е. на русских. Так, в 1985 году в Якутске

группа выпивших молодых якутов спровоцировала гранди-

озную межнациональную драку русских с якутами, которая

охватила не только студентов, но и другие слои населения.

Сами якуты считают, что агрессивными они по отно-

шению к русским стали совсем недавно. В основном пото-

му, что русские «истребляют в Якутии и рыбу, и мясного

 

зверя, а также много добывают пушнины». Русские — «приезжие», а они — «местные». «Приезжие» же, по их мнению, не имеют права в Якутии ни охотиться, ни ры­бачить. Когда русский человек, мало-мало знающий исто­рию, напоминает якутам, что они тоже «приезжие», толь­ко появились на Лене на два века раньше русских, якутам такое, естественно, не нравится, и они начинают доказы­вать, что русским место в России, а не в Якутии.

Интересны и местные якутские законы в отношении к русским. Во всех районах Якутии они примерно одина­ковы: везде русскому человеку запрещается в нерестовый период рыбачить, а за добычу лося или оленя причитает­ся штраф и даже срок. Якут же имеет право и охотить­ся, и рыбачить в любое время потому, что он «местный». В смешанных семьях доходит до смешного: если жена — якутка, она ставит и проверяет сети, а муж-русский жжёт на берегу костёр и кипятит чай. Потому что все рыбнад- зоры, как и милиционеры, — якуты, и если русского че­ловека увидят на реке — ему несдобровать.

Запрет для русского населения севера и Сибири до­бывать в неразрешённые сроки рыбу и вести отстрел ко­пытных не нов. Его приняли ещё в пятидесятых годах. Тогда же московские власти разрешили коренному населе­нию вести охоту и рыбную ловлю в любое время. Понятно, что закон неверен: если рыбак или охотник — коренной житель, то он уже не браконьер! Но дело в другом. Этот закон касается только малых народов. Почему вдруг яку­ты стали малым народом, непонятно. Их в Якутии пять­сот тысяч, как и русских. Тут уже заслуга местных властей, и что-то доказывать здесь бесполезно.

Настораживает ещё один факт поведения якутов. Сре­ди якутской интеллигенции зреет убеждение, что не будь русских, которые «грабят» Якутию, якуты бы создали на своей земле цивилизацию не хуже японской. В силу своего упрямства и недопонимания, эти люди не берут в расчёт тот факт, что Япония находится в другом кли-

 

матическом поясе, нежели Якутия. И в её промышлен­ность вложены деньги крупных банков той же Америки или Англии. И «японское чудо» создавалось Западом в про­тивовес растущей экономической и политической мощи России. Есть в Якутии и ещё одно движение местной ин­теллигенции. Это движение на сближение якутов с Аме­рикой. Часть якутской интеллигенции считает, что не будь между Аляской и Якутией Чукотки, можно было бы по­проситься в США новым штатом. С такими людьми авто­ру приходилось встречаться и разговаривать. Они сету­ют, что дикари чукчи не желают объединяться с Якутией. Если бы они пошли на это, то план входа в состав США мог бы и осуществиться. На замечания автора, что якуты вместе с чукчами могут оказаться в этом случае, подобно индейцам, в резервации, а их лучшие земли будут нещад­но эксплуатировать заокеанские монополии, якуты, как правило, не отвечали.

Как случилось, что якутский этнос, в семнадцатом веке добровольно вошедший в состав Российской Империи, два века живший с русским народом в самых близких дове­рительных отношениях, в двадцатом веке объявил рус­скому народу тихую невидимую войну, которая уже при­носит якутам плоды? Да и в двадцатом ли веке началась эта война? Не только автору, но и многим русским северя­нам сдаётся, что война началась намного раньше. И корни этой войны лежат не столько в экологических или поли­тических проблемах Якутии, сколько в глубинах психиче­ского бессознательного якутов.