Этика Спинозы как метафизика морали - [61]
Более того, в общем плане утилитарная установка человеческого ума, или искание человеком собственной пользы не противоречит автономии, или самоценности моральных начал в этике Спинозы. Несмотря на то что стремление к сохранению своего бытия он называет главным основанием добродетели, первичнее которой нет никакой (IV 22), голландский мыслитель подчеркивает, что при определении полезного для человеческого ума нам не следует принимать во внимание идею его вечного бытия (существования). По его словам, о том, что часть ума обладает вечной природой, мы узнаем только в теореме 41 ч. V «Этики», в то время как в высшей значимости добродетелей мужества и великодушия читатели его книги могли убедиться еще значительно раньше, в схолии к теореме 59 ч. III его книги. Действительно, во всех предыдущих четырех книгах «Этики» Спиноза практически не говорит об участи человеческого ума и тела за пределами их земного бытия, и тем более не обсуждает возможности посмертного воздаяния человеку за его заслуги и провинности в этой жизни. Можно говорить о безразличии морального рассудка к мыслям о смерти и бессмертии. В то же время, даже стремясь к жизни вечной и с полным основанием видя в ее достижении высшую пользу для человеческого существа, поскольку она дает возможность человеку никогда не утрачивать свое бытие, человек добродетельный, с точки зрения Спинозы, не должен отказываться от приоритетов разумной жизни. Веским основанием для такого заключения служат два соображения, причем оба утилитарного порядка. Во-первых, это онтологическая посылка, в античном духе утверждающая тождество в уме бытия и мышления: сохранение своего бытия, к которому стремится человеческий ум, выражается для него в том, что он мыслит (intelligere), поэтому утрата мышления означала бы для ума утрату его наличного (актуального) бытия; это мыслительное стремление (intelligendi conatus) и составляет первое и единственное основание добродетели (IV 26). Во-вторых, как говорится в доказательстве теоремы 38 ч. V, а также в королларии и схолии к теореме 40 ч. V «Этики», только высшая, то есть активная разумная часть ума может надеяться на бессмертие и продолжение своего бытия, в то время как та его часть, которая связана с воображением и причастна к неадекватным идеям, погибает.
4.10. Воля к бытию как основание морали
Отмеченная нами выше оппозиция virtus / impotentia релевантна различению возможности внутреннего постижения реальности и взгляда на нее в соответствии с обычным порядком природы. Эти две познавательные установки человеческого ума различаются качеством присущих им идей и уровнем постижения реальности – первому соответствует адекватный способ познания, второму – неадекватный (II 29 схол.). В данном случае (IV 20) Спиноза выстраивает следующий синонимический ряд: добродетель = стремление пребывать в собственном бытии = собственная польза (suum utile). Еще одна последовательность человеческих совершенств представлена Спинозой в теореме 24 ч. IV: действовать абсолютно по добродетели есть для нас не что иное, как действовать, жить, сохранять свое существование — эти три выражения обозначают одно и то же. Таким образом, высшая польза для всякого человека заключается в его добродетели, т. е. в сохранении им своего бытия. Это естественное, с точки зрения Спинозы, стремление выражает неотъемлемое фундаментальное метафизическое тяготение субстанции к утверждению своего бытия, ведь природа субстанции не может быть представляема иначе, как существующей (cujus natura non potest concipi, nisi existens) – этим тезисом открывается его «Этика» (I Определ. 1). Субстанция не просто метафизически превосходит свои модусы, к числу которых относится и любой моральный субъект. Для нравственного человека субстанция, будучи носителем бытия, выступает как высшая цель его стремлений, первичным из которых является метафизическое стремление, выражающееся в его желании сохранять собственное бытие. Если же вспомнить, что само существование этого отдельного модуса субстанции поддерживается действием субстанциальных начал (vis и potentia Dei), то заложенное в нем стремление к истоку его бытия всегда будет экзистенциально достоверным, разумным и практичным.
