Этика Спинозы как метафизика морали - [45]

Если рассматривать исходную оппозицию «причина – следствие» в метафизической перспективе, то любая причина играет в ней роль основания бытия для всякого выводимого из нее следствия и онтологически превосходит его. Такому типу доминирования некоторого исходного начала над его производными соответствует идея логической или геометрической принудительности факта существования всякого следствия относительно посылки, из которой оно выводится. Следствие производно, т. е. зависимо от своей причины как от чего-то внешнего, поэтому оно несвободно (принудительно – coactum) в своем существовании, точно так же как всякий логический вывод зависим от своей посылки. Эта зависимость представлена, в частности, в теореме 16 ч. I «Этики», где причинный порядок в определенной мере отождествляется с логическим выводом, а порождение (продуцирование) субстанцией бесконечного множества ее модусов мыслится как выведение (sequi) из определения вещи всех присущих ей (вытекающих из нее) свойств.

Примерно в ту же иерархическую схему вписывается и другое, столь значимое для этики Спинозы различение действий (actiones) и претерпеваний (passiones). И та и другая форма субстанциальной жизни обладает неповторимым и исключительным метафизическим смыслом, но при этом всякая деятельность (actio) наделяется Спинозой несомненным онтологическим и, очевидно, ценностным приоритетом перед любой формой претерпевания (passio), а активность – перед пассивностью (III Определ. 1–3). Причинность как форма активности причастна прежде всего к субстанциальной природе, ведь всякую причину всегда можно представить в виде точки отсчета дальнейшего каузального ряда или как некое первоначало, из которого что-то следует (это соответствует тождеству aition и arche в аристотелевской традиции). Тогда любого рода следствие неизбежно будет нести на себе модальные признаки как черты пассивности, т. е. производности, вторичности и зависимости от всего того, что является его причиной.

Исключительная значимость причины по сравнению со следствием в системе природы подтверждается еще и тем, что именно понятие причины становится у Спинозы носителем качества активности (действия – agere, actio), обозначающей для него высшую степень нравственного совершенства, или человеческой свободы, в противоположность пассивности (претерпеванию – pati), вносящей в моральное действие, кроме всего прочего, оттенок страдания (passio) и даже болезни (pathema) (III Общее определение аффектов). Важно то, что отношения, складывающиеся между такого рода элементами субстанциальной жизни (причиной и следствием, или субстанцией и ее модусами), не являются взаимными и симметричными. Эти отношения представляются однонаправленными, т. е. включенными в нисходящий порядок движения в каузальной иерархии (от причины к следствию) и необратимыми, ввиду того, что для Спинозы никакое следствие никак не может воздействовать на свою причину. Вектор активности, присущий всякому следствию, или выводу, идет по нисходящей линии и ориентирован только на то, что возникает после него, т. е. данное следствие становится причиной для другого, вытекающего из него следствия, которое, в свою очередь, выступает в качестве причины для следующего… и т. д. Понижение каузального статуса каждого последующего звена в причинной цепи объясняется тем, что любая следующая причина в ценностном плане обладает худшим качеством, нежели предыдущая, поскольку сама оказывается следствием предшествующей ей причины.

Различение этических качеств всех элементов этой конфигурации в соответствии с указанной оппозицией agere / pati является для этики Спинозы принципиальным и кардинальным, поскольку именно здесь проходит моральная граница между свободой и принуждением. Отсюда следует, что каузальное пространство представляет собой не индифферентное поле предметных взаимодействий, а иерархию разного рода причинений, в которую включены все персонажи субстанциальной драмы. Она маркируют характер участвующих в ней лиц как активных или пассивных агентов происходящего действия (III Определ. 1 и 2):

первые из них могут быть обозначены как субъекты действия (agere), т. е. те, чьи деяния вытекают из самой их природы и могут быть ясно и отчетливо поняты через нее одну (это свидетельства их свободы);

вторые характеризуются как субъекты претерпевания (pati), т. е. как такие, которые действуют под влиянием факторов, внешних их природе, будучи только частной причиной совершаемых ими поступков (их действия по преимуществу оказываются принудительными).

Первые могут быть названы людьми добродетельными (им присуща vera virtus) – они выступают как причина тех действий, которые они совершают.

Вторые считаются бессильными (impotentia), поскольку они сами и их деяния представляют собой следствие воздействия на них внешних им сил (IV 37 схол. 1).

Более того, указанное выше различение дополняется еще одной, важнейшей для практической философии Спинозы, характеристикой субъектов моральной жизни. Одни из них, побуждаемые только аффектами, действуют, не ведая, что творят, поскольку не знают истинных мотивов своих поступков – их Спиноза называет