Этика Спинозы как метафизика морали - [44]

Нам кажется, что бросающаяся в глаза, в некотором смысле даже избыточная каузальная регламентация жизни универсума, опирающейся на порядок действующих причин, не исчерпывает для Спинозы всей полноты метафизических оснований существования каждого отдельного явления бытия и тем более человеческого индивидуума. Декларируемая им необходимость адекватного постижения причин вещей, или идея тотальности нашего познания, требует, чтобы такого рода односторонняя определенность человеческого ума была дополнена еще одним, важнейшим качеством, особенно значимым для моральной практики субъекта, – способностью к целесообразным действиям, или, как говорил Кант, к действиям в соответствии с некоторым понятием. Как мы полагаем, вопреки утверждениям самого автора «Этики» о том, что «природа не предназначает для себя никаких целей и все конечные причины составляют только человеческие вымыслы» (I Прибавл.), метафизика и особенно этика Спинозы необходимым образом включает в себя определенную телеологию. Важно и то, что целевая причина соответствует вводимому самим Спинозой критерию рациональности (объяснимости) всякого явления – «знание действия зависит от знания причины и заключает в себе последнее» (I акс. 4). В этом смысле полнота наших знаний о природе каждого морального деяния предполагает учет еще одного порядка причин, обусловливающих всякий моральный поступок, – целевой причинности. Именно поэтому, возможно, моральная телеология и является важнейшим связующим звеном между метафизикой и этикой в доктрине Спинозы.

Вместе с тем – и это особенно важно при актуализации этических тем в метафизике Спинозы – есть убедительные свидетельства того, что всеобщий детерминизм, который пронизывает всю структуру универсума Спинозы, заключает в себе существенные телеологические коннотации, заложенные в самой ткани его метафизической доктрины. Они и обеспечивают, на наш взгляд, внутреннюю цельность каузальной системы, дополняя нисходящий порядок (механических) причин встречным движением, заключенным в целесообразном моральном действии человека.

Как мы уже отмечали, в своем общем виде каузальная схематика универсума Спинозы предполагает наличие нисходящего порядка причин²⁵, при котором каждое звено в цепи детерминаций (единичный модус субстанции) выступает всегда в качестве следствия (действия) некоей предшествующей ему причины, которая является его началом, основанием и порождающей сущностью. Это означает, что в силу своего онтологического и генетического превосходства всякая причина наделяется более высоким ценностным статусом по

сравнению с тем, что из нее следует, т. е. оказывается всегда выше, лучше и предпочтительней, чем ее следствие. В соответствии с проводимым Спинозой различением между natura naturans (природой производящей, к которой относится природа Бога, или атрибуты субстанции) и natura naturata (природой произведенной, к которой принадлежат все модусы атрибутов Бога) сам Бог, или субстанция, выступает как Верховное Начало – первая причина и основание всех производимых им вещей (модусов) (I 29 схол.). Никакие модусы не могут существовать и быть представляемы вне субстанции (I 15). Цепь детерминаций выстраивается в иерархию причин и следствий, действий и претерпеваний, активных и пассивных состояний ума и тела. Тем самым в массиве субстанциального универсума обнаруживается своего рода иерархический каркас, составляющий основание системы каузальных отношений.

3.4. Аксиология и телеология метафизической системы

Метафизическое пространство у Спинозы обнаруживает существенные аксиологические измерения и предстает как ценностно маркированное смысловое поле, обладающее совершенно определенной избирательностью и известными приоритетами в различении своих объектов. В нем все сущие реальности выступают в меру своей необходимости и законосообразности, но, как выясняется, не все они оказываются равными друг другу по своей онтологической мощи. В самих аксиоматических основаниях «Этики» (I Определ. 3–5) уже заложено различение всех элементов такой субстанциальной системы в соответствии со степенью их значимости в порядке природы и с необходимостью их существования. Так, субстанция, как мы знаем, с присущими ей атрибутами суверенна в своем бытии, ее существование с необходимостью заключено в ее сущности и следует из нее (I 11), в то время как существование каждого единичного модуса не содержится в его сущности и опирается на иные основания. Это сразу же понижает онтологическую значимость единичного модуса и наделяет его более низким местом в иерархии сущих. Не вызывает сомнений, что для Спинозы субстанция обладает фундаментальным метафизическим, а вместе с тем – логическим и аксиологическим превосходством над своими модусами.

Таким образом, в его системе ценностная дифференциация включена в саму метафизическую структуру бытия на ее базисном уровне, являясь способом различения субстанции (атрибутов) и ее модусов. На этом основании можно с определенностью утверждать, что два домена универсального бытия – субстанциальная сфера и модальное пространство – не тождественны друг другу как возможные цели устремлений морального субъекта, поскольку, как полагает Спиноза, они обладают неравным метафизическим статусом, отсюда – неодинаковой ценностью и, наконец, – разной степенью предпочтительности в моральном выборе субъекта. Иерархичный характер каузальной системы, складывающейся из причин и следствий, однозначно удостоверяется большей метафизической значимостью субстанции по сравнению с ее модусами, ведь последние в той или иной мере являются производными от субстанции и зависимыми от нее.