Этика Спинозы как метафизика морали - [43]
Человек, выступающий как конгломерат протяженных и мыслящих индивидуумов, во-первых, одновременно включается в два порядка – в порядок вещей и в порядок идей, существующие независимо друг от друга (II 7). Во-вторых, в силу универсальности порядка причин и следствий каждая компонента человеческого существа – и духовная, и телесная – всегда будет выступать в двух ипостасях: в качестве следствия предшествующей причины и как причина какого-то вытекающего из него следствия. Это создает умозрительную возможность редукции субстанциального ядра любого модуса к соответствующим релевантным элементам каузальной системы – к причине, порождающей этот модус, и к следствию, которое из него вытекает, что может привести к распаду его целостного образа и расщеплению его индивидуальности в соответствии со столь разнонаправленными векторами его частного и конечного бытия. Современные исследователи отмечают своеобразную онтологическую уязвимость, или метафизическую ущербность всякого единичного модуса субстанции, в том числе и человеческой индивидуальности, в универсуме Спинозы>24.
Важно определить не просто различие между действующей причиной и целевой причиной (в аристотелевской классификации), а своеобразный антагонизм этих во многих отношениях равных оснований всего сущего. Применительно к моральной практике, как правило, речь идет об онтологических основаниях, или объективных мотивациях человеческих действий. Метафизический базис нравственного поступка рассматривается прежде всего или даже исключительно как его действующая причина. В универсуме Спинозы действующая причина всякого события включена в цепь таких же действующих причин, уходящих в бесконечность, непостижимую для обычного человеческого ума, хотя, несомненно, завершающихся в субстанциальной первооснове. Если для Аристотеля действующая, целевая и формальная причина составляли одно целое, то Спиноза решительно разводит действующую и целевую причины. Всякий раз, когда возникает необходимость постижения смысла (адекватного содержания) отдельных человеческих деяний, он подчеркивает неспособность нашего интеллектуального взора пройти весь путь вверх до самого последнего их основания или, другими словами, найти их первую причину – субстанцию. Она выступает как бы генератором всех последующих действующих причин, завершением и следствием которых оказывается любое моральное решение отдельного человеческого субъекта. Согласно Спинозе этот путь ведет в бесконечность. Мы никогда не сможем таким способом, последовательно переходя от одной причины к другой, достичь адекватного понимания какого-либо события в нашей жизни, поскольку неспособны будем увидеть всю каузальную панораму во всей ее полноте, в нисходящей последовательности действующих причин. Как говорит Спиноза, идея каждого состояния человеческого существа будет представлять собой идею смутную, т. е. «как бы заключение без посылок» (II 28). Заключение, о котором идет речь, – это сама наша решимость что-то совершить и само совершаемое действие, при этом полный набор посылок, из которых они следуют, нам остается неведомым. Это составляет одну из серьезных проблем при обосновании Спинозой характера моральных действий субъекта.
В то же время целевой вектор смыслового постижения, ведущий наш ум вверх, к основаниям вещей, с точки зрения Спинозы, не дает нам никаких шансов постичь причинные основания всяких наших деяний. Ведь тело наше по самой своей природе непричастно к познанию, а наш познающий ум теряется в бесконечности идей, выступающих в качестве действующих причин той или иной частной идеи, мотивирующей каждый наш поступок. Именно практика обычной жизни, или «обычного порядка природы», при котором мы становимся рабами аффектов, и порождает сами целевые установки нашего ума, которые Спиноза рассматривает как продукты иллюзорного сознания, создающего вымышленные понятия порядка и беспорядка, добра и зла, прекрасного и безобразного (I Прибавл.).
Очевидная абсолютизация каузального принципа заключает в себе серьезную угрозу онтологической цельности – модус не только лишается моральной суверенности, становясь полностью зависимым от порождающих его и предшествующих ему причин, но утрачивает и сами основания своего бытия. Как ни парадоксально, именно каузальная структура универсума, обеспечивающая всякому единичному сущему (модусу) несомненную метафизическую опору, подрывает его целостность, превращая его всего лишь в некую производную от иного модуса субстанции, который, в свою очередь, зависит и является производным от третьего и так далее до бесконечности.
