Этика Спинозы как метафизика морали - [42]
Как нам представляется, отношения между метафизикой и этикой выстраиваются у Спинозы прежде всего на основании метафизических приоритетов его доктрины. При этом она заключает в себе следующие важные для моральной теории основоположения:
1) в фундаментальных основаниях нравственной жизни лежит первичный онтологический мотив – стремление всякого существа к сохранению своего бытия;
2) учение о субстанции, ее атрибутах и модусах составляет содержание сферы должного, которому следует моральный субъект, т. е. метафизика выполняет моделирующую функцию относительно этики;
3) каузальный порядок, предполагающий однозначную и необратимую последовательность причин и следствий, идущую от субстанции к ее модусам, создает соответствующую иерархическую структуру бытия;
4) на этой основе формируется определенная телеология нравственной жизни, следующая ценностной градации универсума.
3.3. Дефекты каузальной регламентации индивидуального бытия
Императив онтологической фундированности и рациональной удостоверяемости всякого единичного феномена субстанциальной жизни, предполагающий необходимость его каузального обоснования, составляет фундамент миропонимания Спинозы>22. Обеспечивая каждому отдельному элементу субстанциальной структуры надежную, на первый взгляд, метафизическую опору, он в то же время неизбежно вовлекает познающий человеческий разум в необозримую цепь каузальных опосредований, где каждая появляющаяся в уме идея отсылает к своей причине в образе другой идеи, та, в свою очередь, – к третьей и т. д. до бесконечности. Такой путь познания, не претендующий у Спинозы на адекватное постижение реальности, соразмерен наличному каузальному порядку, охватывающему все элементы универсума бесконечной сетью причинных взаимодействий. Здесь каждый единичный модус субстанции предстает в качестве следствия, или результата действия предшествующего ему модуса, который выступает как его причина, которая, в свою очередь, является следствием другой, предшествующей ей причины, та, в свою очередь, – третьей и т. д. Одновременно, любой единичный модус субстанции является не только следствием какой-либо причины, но и сам выступает как действующая причина для следующего за ним модуса и т. д.
С точки зрения Спинозы, человеческий разум в силу частного характера своего бытия обладает только доступной ему долей истины, постигая ее всегда фрагментарно, но никогда не созерцая ее во всей полноте, или в совокупности всех причин, которые порождают тот или иной познаваемый умом объект. Он также не обладает способностью предвидеть все следствия, которые вытекают из какой-либо причины. Взгляд человека на субстанциальную истину всегда мозаичен и опосредован, он способен приближаться к атрибутивной сущности субстанции только асимптотически, путем перехода от одной доступной его восприятию вещи (модуса), рассматриваемой в качестве следствия предшествующей ей причины, к другой, от нее – к третьей и т. д. Как отмечает Спиноза, «идея отдельной вещи, существующей в действительности, имеет своей причиной Бога, не поскольку Он бесконечен, но поскольку рассматривается составляющим другую идею отдельной вещи, существующей в действительности, причина которой (идеи) тоже есть Бог в силу того, что Он составляет третью идею, и т. д. до бесконечности» (II 9). Очевидно, что для отдельного человеческого ума такой процесс познания будет представлять собой движение в дурную бесконечность, поскольку при этом никакой отдельный (единичный) субъект не в состоянии обозреть всю совокупность причин, ведущих к их первичному основанию в самой субстанции, вернее, к соответствующему ее атрибуту. Интеллектуальное созерцание, способное одновременно охватить все многообразие каузальных взаимосвязей в едином целом (единство во множестве), требует бесконечного ума, которым обладает только Бог.
Как ни парадоксально, но именно такого рода каузальная архитектоника универсума, обеспечивающая ему устойчивую структуру и внутреннюю связность всех элементов, заключает в себе опасность диффузии онтологического тождества и суверенности каждого отдельного элемента субстанциального целого. Это следует из того, что подчиненная идее детерминизма мысль всегда будет рассматривать каждый обнаруживаемый ею единичный объект как некую конфигурацию, складывающуюся из более простых компонентов причинно-следственного ряда. Спиноза предлагает видеть в идее каждой отдельной вещи, существующей в человеческом уме, только частное явление бесконечного божественного ума, который дает начало именно этой отдельной идее. Все эти
