Если у вас нет собаки… - [41]

— Можете забирать, — сказала медсестра, скосив взгляд на Дружа. — Через день привозите на перевязку.

— Пошли, Флинт, — мужчина слегка натянул поводок, но Друж не двинулся с места.

Смуглое лицо мужчины не задело в памяти ни единой струнки. Значит, прежде они не встречались. Друж вдохнул воздух. Нет, и запах ни о чем не говорит. От мужчины пахнет парфюмом и табаком.

— Флинт, нам пора домой, — повторил мужчина, сев перед Дружем на корточки. — Здесь нам делать нечего. Нас ждут дома.

Друж вконец растерялся. Незнакомец произнес волшебное слово — «дом»! — сказал, что его, Дружа, там ждут. Может ли Друж надеяться, на скорейшую встречу с Денисом Евгеньевичем? Правильно ли он понял слова мужчины, что так упорно называет его чужим именем (кажется, Флинтом); есть ли смысл доверять человеку, которого видишь впервые в жизни?

— Пойдем потихоньку, Флинт.

Ну вот, опять Флинт. Напутал ты что-то, незнакомец, ясно как день — напутал. И тем не менее Друж пошел за мужчиной. Он следовал за ним по больничному коридору, а после осторожно спускался по ступеням, не потому, что проникся внезапным доверием; Дружу хотелось скорее убежать из клиники, забыть сюда дорогу, забыть и не вспоминать.

Врач спас ему жизнь, но врача Друж хотел забыть тоже. И медсестру, и просторное помещение с ярким светом, в котором на скрипучих каталках лежали стонущие собаки; одни из них теряли надежду, другие ее обретали.

Сам Друж толком не знал, что стало с его надеждой: не то она безвозвратно утеряна, не то временно утрачена. Неизвестно. Впереди маячит неопределенность и… спина незнакомого мужчины.

Глава пятнадцатая Флинт

Появлению в доме собаки больше всех обрадовался Бориска. Стоило отцу привезти Дружа из клиники, мальчик тотчас же окружил нового члена семьи чрезмерной заботой.

— Я покажу ему место, — сказал Бориска, подведя Дружа к мягкой подстилке, со вчерашнего дня дожидавшейся его в коридоре напротив высокого шкафа. — Флинт, ложись.

Друж обнюхал подстилку. Новая, очевидно, недавно купленная, еще не успевшая впитать в себя посторонние запахи. Большая, мягкая, но не такая удобная, как дома. Друж потоптался, лег, вытянул вперед лапы, выжидательно посмотрев на Бориску. Откуда взялся кучерявый мальчуган с восторженным взглядом раскосых карих глаз? Сидит напротив, смотрит на Дружа, как на божество, и аж подрагивает от перевозбуждения. Неужели у ребенка никогда не было собаки и он впервые ощутил себя маленьким хозяином большой немецкой овчарки? Похоже на то.

Друж облизнулся, Бориска обратился к родителям:

— Пап, а когда с ним можно будет погулять?

— Уже можно, — ответил Роман Вячеславович. — Не больше десяти-пятнадцати минут и только в послеоперационной попоне.

— Тогда я погуляю с Флинтом?

— Повремени. Дедушка придет, вдвоем на улицу пойдете.

— Пап, он только через час придет. Может, с нами мама пойдет?

— Даже не рассчитывай, — ответила из кухни Алла Васильевна. — Дедушку жди.

— Так нечестно, — надулся Бориска.

— Я на работу, — крикнул Роман Вячеславович, открыв входную дверь.

Алла Васильевна вышла в коридор, вытирая о фартук руки.

— Ром, чем его кормить можно?

— Пару дней мягкой пищей, потом на сухой корм переведем. Я побежал.

Друж вскочил с подстилки, намереваясь выйти из квартиры вместе с отцом Бориски.

— А ты куда, друг ситный? — усмехнулась Алла Васильевна. — Давай-ка иди на место. На улицу позже выйдешь.

— Мам, он гулять хочет. Давай с ним выйдем, пройдемся вокруг дома и сразу вернемся.

— А ты ничего не забыл? Кто на кухне пюре в тарелке оставил, кто обещал сосиску доесть?

— Не хочу.

— Тогда никаких гуляний.

— Ну, мам!

— Без «ну». Уговор какой был: берем собаку, и больше твоих «не хочу», «не буду» я не слышу. Помнишь?

— Помню, — засопел Бориска.

— Если помнишь, доедай пюре с сосиской.

— Сейчас, мам, посмотри, какое у него лицо.

— Не лицо, а морда.

— Он похож на Рекса из сериала.

— Брось, собаки все на одно лицо.

— У собак не лицо, а морда, — звонко рассмеялся Бориска.

— Морда, — смутилась Алла Васильевна.

Бориска сел на колени, начал гладить Дружа возле уха, ощущая себя самым счастливым шестилетним мальчишкой на земле.

— Добрый, — приговаривал он, проводя пальцами по жесткой шерсти Дружа. — Он добрый и необычный.

— Почему необычный? — удивилась мама. Она села рядом с сыном и поднесла ладонь к носу Дружа.

Друж ладонь обнюхал и причмокнул.

— Видишь, как он на тебя смотрит, мам, как будто сказать что-то хочет.

— Взгляд у него умный, ты прав.

— Положим ему пюре?

— А почему бы нет?

— Сиди, мам, я принесу, — Бориска вскочил и побежал на кухню.

— Только не из своей тарелки бери!

Пока Борис накладывал Дружу пюре в купленную для него миску, Алла Васильевна тихо прошептала:

— Ты не сердись на нас, Флинт. Все самое страшное осталось позади. Теперь мы вместе.

Друж заскулил.

— Хочешь рассказать свою историю? Ну-ну, не переживай, тебе у нас понравится. Борь, сколько можно возиться?

— Иду уже.

— Ой, — сказала Алла Васильевна, когда сын вернулся. — Больше ты положить не мог? Он после операции, ему нельзя переедать. Дай сюда, горе луковое.

— Жалко, что Флинт не умеет разговаривать. Мам, а давай купим ему новый поводок-цепочку. Такой, как у Сережкиного Кайзера. Здорово будет смотреться!