«Если», 2017 № 02 (249) - [9]

— Они вернутся, они вернутся! — повторяли, как заклинание, слова Аржакова, которые впору было вывешивать в виде большой голограммы над институтом прикладной биологии на берегу Соленки.

Вскоре малыш, которого назвали Бойбур, стал терять шубку. Но не полностью — и этим он уже отличался от слоненка, который рождается мохнатым, а через несколько месяцев мохнатость пропадает бесследно. Бетти же родила девочку, крестным папашей которой стал Но Пуанг. Он назвал малышку по-корейски — Ким, что значит «золотая».

С первого дня мамонтят стали называть «дети», из чего происходило много курьезов. А Эргис Тайахов был отправлен в командировку — в Усть-Ленский заповедник. Туда Аржаков собирался со временем отправить «детей», чтобы жили в подходящих для мамонта условиях. Из заповедника он привез ценный груз: полсотни веников из тамошней растительности, чтобы посмотреть, как «детки» будут их есть. Бойбур и Ким веники одобрили, решение было принято, и Тускул получил задание: найти подходящее судно и подготовить для перевозки мамонтят.

Ему повезло. Речной трамвайчик «Айяна» при небольшой доработке вполне годился для путешествия, скорость имел хорошую, осадку низкую и мог довольно близко подходить к берегу. В речном пароходстве собирались вообще отдать его детям — не мамонтятам, а будущим водникам из клуба «Долгун», — так что плаванье к устью реки было для него последним.

«Айяна» имела две палубы, на носу и на корме. Одну приспособили для «деток»: поставили дощатые боксы, целый сарай для корма. Внизу в длинном помещении для пассажиров поселились Саяра и Алтана, мужчины же, поскольку лето жаркое, решили спать на носовой палубе.

Ванька Попов суетился больше всех. Когда привезли сколоченные из толстых досок сходни, рассчитанные на мамонтовый вес, под семьсот кило, он еще сам на них попрыгал и только тогда позволил грузить на «Айяну». Сходни были длинные, но Аржаков велел взять с собой еще досок и древесины. Он в молодости сплавлялся по Лене и знал: во многих местах утесы вплотную подходят к берегу, так что не причалить, а в иных есть пляжи и мелководье, к которым тоже нужно как-то приспосабливаться. И он же проинструктировал, какие удочки и какую снасть брать, чтобы ловить омуля.

До Жиганска дошли без приключений. А дальше были места безлюдные, потому что приречные поселки стояли пустые. Потепление, от которого не спрячешься, сделало почву топкой, и современные здания стали погружаться в нее с быстротой, которой проектировщики не предусмотрели. Решено было перевезти людей и скот на юг республики.

Густые хвойные леса, почти вплотную подступавшие к берегу, стали не то чтобы отступать, а впускать островки кустарников и низкорослой березы.

— Вот здесь и будет дневка, — распорядился Эргис, которого Аржаков поставил в экспедиции старшим.

Капитану, пожилому воднику Степанову, удалось подвести «Айяну» довольно близко к берегу. Мужчины уже наловчились опускать сходни. Алтана Могусова вывела на песок Ким, Ванька Попов — Бойбура. «Детки» обрадовались неимоверно, принялись бегать и даже подниматься на задние ноги.

— Отходим, — сказал Эргис. — Саяра, выпускай дроны.

Нужно было, чтобы мамонтята научились жить, питаться и развлекаться без помощи людей. Но мало ли в какую неприятность влипнут избалованные «дети», и потому над каждым висел, делая небольшие круги, дрон с камерой.

Погуляв по берегу, малыши ушли исследовать кустарник.

Мужчины уселись на сходнях с удочками, Степанов пошел спать, а матрос Тимофей, его ровесник, затеял светскую беседу с Алтаной. Саяра следила за мамонтятами через камеры дронов, а Ванька Попов взялся чистить бокс Бойбура.

— Саяра! Сюда! — закричал Эргис. Ему не терпелось похвастаться перед невестой здоровенным тайменем. И девушка, отлично все понимая, поспешила на сходни, оставив свой планшет вместе с походной радиостанцией на палубе.

Планы были грандиозные — разжечь на берегу костер, пожарить добычу, устроить царский ужин и любоваться закатом — а закаты на Лене такие, что хоть нарочно ради них с другого конца света приезжай.

Ванька Попов с задней палубы неодобрительно смотрел, как молодежь измеряет тайменя рулеткой. Вторую рыбину вытащил Но Пуант. И стало ясно — рыбалка окончена, больше рыбы на ужин не требуется.

Саяра вернулась на переднюю палубу, посмотрела на экран планшета и завопила:

— Эргис! Тускул! Беда!

Камера одного из дронов показывала чистое небо. Камера другого — спину мамонтенка, угодившего в яму, и головы людей, собравшихся вокруг.

Людям в этой местности быть не полагалось. Особенно таким — в колпаках, отороченных мехом.

А когда один их этих странных жителей прицелился в дрон из лука, стало ясно: стряслась настоящая беда. Один дрон сбили именно таким первобытным способом…

Оружие на «Айяне» было — два охотничьих ружья, ножи да еще нунчаки, которыми баловался Но Пуанг. Мужчины чуть не подрались над этими ружьями, а Саяра с Алтаной кричали, что нужно скорее бежать на выручку мамонтенку.

Но никто не подозревал еще об одном оружии.

Это были навозные вилы.

В свое время Аржаков не просто вручил их Ваньке Попову, а еще и выжег на катовище его инициалы. Ванька был очень доволен и все время твердил, что Дементьев о нем еще пожалеет, а вот Софрон Игнатьевич — настоящий хозяин, знает цену профессионалам. Впрочем, насчет Ванькиной профессии у сотрудников института были некоторые сомнения. Иногда он рассказывал, что начинал цирковую карьеру воздушным гимнастом, «верхним», иногда — словно ненароком вспоминал, что был в клоунской труппе. А как вышло, что он оказался служащим по уходу за животными в дементьевском аттракционе, предпочитал умалчивать.