«Если», 2015 № 04 (242) - [18]

* * *

Кирик не понимает, куда он попал. Дом на другой стороне улицы обвалился, на высоте третьего этажа обнажены внутренности квартир: сиреневые обои, накренившийся, с распахнутыми дверцами шкаф, одеяло, свисающее наружу, как траурный флаг. Обломки перегораживают проезжую часть. Другие дома нисколько не лучше: большинство стекол выбито, за ними — мертвая темнота, осыпалась штукатурка, видны щербатые кирпичи, а из обломков, как безглазые черепа, торчат ржавые остовы машин.

Впрочем, разглядеть это все он толком не успевает. Раздается шипение, будто пробило газовую трубу, и на бетонной плите, треснутой, скошенной вбок, перебирая ножками, появляются два таракана. Если только их можно назвать тараканами. Оба — размером с болонку, у обоих — усики, наверное, в метр длиной.

— Стой!.. Замри!.. — раздается отчаянный крик.

И в ту же секунду, почти сливаясь, грохочут два выстрела. Тараканов, будто метлой, сбрасывает с плиты. А один из них — Кирик видит — взрывается рыжими клочьями.

— Кто такой? Из какого района? Что ты тут бродишь? С ума сошел?!

Возникает парень лет двадцати пяти, в пятнистом комбинезоне, в руке — пистолет.

Кирик ошалело бормочет:

— Я… вот… случайно… Запутался тут…

— Так ты, наверное, на конференцию представителей? Из Второго адмиралтейского, или что? То-то, вижу, вырядился, как в театр. Ну, у вас там, конечно, не жизнь, а курорт. Что ж тебя никто из местных не проводил? А если б — патруль? А если б решили ребята, что ты мародер? Легкомысленно, легкомысленно, гражданин! Ладно, пошли…

Он влечет Кирика за собой. Метров через семьдесят останавливается у дверей, над которыми еще сохранилась надпись «Кафе», прижимается к ней спиной, барабанит пальцами по стеклу:

— Открывайте!.. Это я, я, Сашок!..

Видимо, раньше здесь и в самом деле было кафе. Однако с тех пор помещение подверглось тотальной зачистке. Теперь тут — голые бетонные стены без каких-либо украшений, голый бетонный пол в нашлепках темной замазки на стыках. Присутствует стол с голубым пластиковым покрытием и мужчины, сгрудившиеся возле него, смотрят телевизор, из которого торчат рожки антенны.

— Ну что, какие новости, мужики?

Один из зрителей объясняет:

— Про Америку смотрим. Сообщают, что землеедки в Техасе прорвали санитарный кордон, проели, говорят, за ночь кучу подземных ходов. Никакое бетонирование не помогло. Сейчас они эвакуируют Даллас и создают новый кордон — от Оклахомы до Луизианы…

— Ну все, хана Пиндостану! — весело объявляет Сашок. — С юга землеедки идут, с востока — термиты и жужелицы. В Вашингтоне — нашествие комаров, таких, что прокусывают пиджак. — Он подталкивает вперед Кирика. — Ничего, зато я вам вот привел — участника конференции…

Мужчины немедленно оборачиваются. Крайний поспешно отключает в телевизоре звук.

Спрашивать начинают все разом:

— Ну так что?.. О чем-нибудь конкретном договорились?.. Будем все-таки эвакуировать центр или нет?.. А если отходить в новостройки, то как зиму переживем?..

Кирик не знает, что отвечать. Он вообще напрочь не ориентируется в ситуации. Автоматически выдавливает из себя, что вопрос решено еще раз проработать: обсудить в местных организациях, выслушать мнения, тогда уже — окончательно согласовать.

Как ни странно, это бюрократическая формулировка всех устраивает. Сразу же начинается спор, куда лучше, если решение примут, эвакуироваться — в новостройки или сразу же в пригороды? А может, есть смысл создать вокруг города военно-сельскохозяйственные поселения, и уже оттуда весной — планомерно и медленно наступать?..

Кирик в этой дискуссии не участвует. Он вдруг замечает на экране телевизора Халу. Она здесь старше, собраннее, серьезнее, в какой-то странной белой тунике, подпоясанной красным шнуром, волосы острижены, но это несомненно она. Губы ее шевелятся: звук в телевизоре отключен. Хала поднимает правую руку и становится видна мохнатая гусеница, которая ползет по запястью. Гусеница, изгибаясь, перебирается на ладонь, застывает, покрывается молочной кожистой оболочкой, затем оболочка лопается, и бабочка, выкарабкавшаяся наружу, начинает трепетать ярко-синими в желтых крапинках крыльями. Хала слегка подбрасывает ее — бабочка радостными зигзагами устремляется вверх.

— Да… Повезло вам с Сестрой, — говорит сзади Сашок. — Как она месяц назад остановила нашествие крыс! Ведь с тех пор ни одна зараза к вам не суется. — Он вздыхает. — Ладно, пойдем. Я тебя провожу…

Выходят они не на улицу, а через черный ход — в переулок. По дороге Сашок высказывается в том духе, что лично он считает отступление в новостройки ошибкой. Напротив, надо перебросить все силы обратно в центр, создать анклавы, где будет установлен жесткий санитарный контроль, очистить эти участки и постепенно соединять их между собой. Тут ведь и водопровод частично работает, и даже транспорт, и электричество пока есть.

— Ты ведь сюда на метро, конечно, приехал?

— На метро… Только потом куда-то не туда повернул…

— Ну вот, сумели все-таки удержать эту ветку. Можем ведь, можем, скажи, когда захотим! А если все бросить, потом будет не восстановить…

За разговором он не забывает зорко оглядываться по сторонам, а один раз придерживает Кирика за собой и ждет пару минут, напряженно всматриваясь в ближайшую подворотню.