«Если», 2011 № 07 (221) - [12]

Ведь сами боевые петухи появлялись на свет из яиц Дикого Кура.

Если вы думаете, что Дикий Кур — это такая курица, то, поверьте мне, вы глубоко ошибаетесь. Дикий Кур — существо мистическое, разумное, чрезвычайно ехидное и для тех, кто не знает, как с ним поладить, пожалуй, даже опасное. Современное естествознание существования Дикого Кура не признает, ну и хорошо, подальше от науки — поближе к природе. А вот разных энтузиастов и охотников до всего сверхъестественного следовало опасаться всерьез, поэтому осторожные растюпинцы всячески скрывали факт обитания в окрестностях города такого ненаучного существа. Ведь энтузиасты да охотники, они вмиг порвут, точнее, ощиплют, будь ты хоть трижды дикий — у них-то дикости на порядок больше будет. Это тебе не мастиффы да киллеры, против энтузиастов никакие боевые петухи не помогут. Так что про Кура следовало помалкивать. Тем более что Дикий Кур издревле считался покровителем города Растюпинска и даже был увековечен на его гербе.

Кстати, именно поэтому в Растюпинске не прижился игорный бизнес — Дикий Кур не давал в обиду своих подопечных, так что игорные салоны, открывавшиеся там и сям ушлыми приезжими молодцами, немедленно прогорали. Удача целиком и полностью была в лапах и крыльях покровителя города, поэтому растюпинцы в своем городе не проигрывали никогда.

А вот к выпивке Дикий Кур относился снисходительно и даже чересчур. Увы, сам был не прочь…

— Так, значит, объявляем День яйца. Договорились? — голос приезжего вывел начальника отдела культуры из состояния медитации. — Вон у вас, кстати, и на гербе-то курица! А где курица — там и яйца.

Начальнику показалось, что Дикий Кур на гербе ехидно ухмыльнулся.

2.

— Дело есть, — сообщил участковый Ладушкин, воздвигаясь на пороге савкинского сарайчика-мастерской. — Давай, мастер, выбирайся на свет божий.

Из темноты Ладушкин казался ангелом, осиянным молодым утренним солнышком, вот только крыльев не видно, стало быть, ангел в Ладушкине находился не при исполнении, а милиционер — наоборот.

Если в ваш родной сарай с самого раннего утра вваливается милиционер, пускай даже ваш хороший знакомый, и у этого милиционера начисто отсутствует похмельная тоска в усталых, но добрых глазах, а присутствует рвение служебное, значит, вы где-то прокололись. Мент этот точно не доброго утра пришел пожелать.

Савкин выступил из пыльной, пропахшей канифолью и солидолом полутьмы и, щурясь от яркого света, спросил, не ожидая услышать ничего хорошего, но все-таки надеясь, что обойдется:

— Ну что там? Опять милок забарахлил? Так я же третьего дня его настроил чин-чинарем, все работало. Говорил же, не крутите регулировки, а вы словно недоросли прыщавые! Все вам хочется посмотреть кто, с кем, где и сколько! Настоящих преступников ловите, а не за дамочками легкого поведения подсматривайте. Что вам, интернета мало?

«Милок», или милицейский локатор, Савкин построил, когда отбывал пятнадцать суток за несанкционированное использование электроопохмела. Угораздило же пьяного инспектора ГИБДД куражиться над безобидным изобретателем и его стареньким мотоциклом! Вот Савкин его и похмелил, чтобы впредь не повадно было. Забрали, конечно. Но растюпинская милиция толк в изобретателях знала, поэтому за время отсидки Савкин был вынужден принудительно изобрести прибор, который показывал все преступления, совершаемые в городе Растюпинске в данный момент. И даже те, которые еще не совершились, показывал, но только смутно, не на что было посмотреть. Поскольку адюльтер являлся тоже в некотором роде преступлением, то при соответствующей настройке прибор позволял наблюдать и его, чем менты и пользовались. Правда, никакого эротического интереса к грешным парочкам они не испытывали, просто подрабатывали частным сыском, ничего личного, как говорится. Только вот каждый раз после зафиксированного визуально и записанного на DVD факта супружеской неверности деликатный «милок» напрочь расстраивался. И привести его в чувство мог только Савкин.

Возможно, прибор сочувствовал неосторожным парочкам, не зря же он получил свое название, не было в нем настоящей ментовской суровости.

Участковый засмущался, пробормотал что-то насчет нравственности, которую тоже надобно кому-то блюсти, потом откашлялся и сказал:

— Да нет, не беспокойся, с «милоком»-то как раз все в порядке. Тут другое дело, можно сказать, городского масштаба, секретное.

— А-а, — скучным голосом протянул Савкин, вытирая руки тряпицей, мощно воняющей керосином. — Если секретное, тогда это не ко мне, у меня допуска уже почитай пять лет нету и, похоже, в ближайшие пять лет не предвидится.

— Гражданин Савкин, — в голосе Ладушкина прорезались ласковые милицейские нотки, так что хозяин сарайчика сразу насторожился. — А чем вы тут, собственно, занимаетесь, можно спросить?

— Вот, — стараясь выглядеть невозмутимым, ответствовал Савкин и показал на небольшую табличку, криво прибитую над дверью. На табличке значилось:

ИП «САВКИН и Ко»

ИЗГОТОВЛЕНИЕ И РЕМОНТ ДАХАРДЯГ

И ПРОЧИХ ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧНЫХ ИЗДЕЛИЙ

— А лицензия на ремонт этих… дахардяг у вас имеется? — Ладушкин уже знал, что победил, а Савкин — что проиграл, и какая бы она ни была, эта секретная работа, браться за нее все равно придется. Добровольно и с песнями.