«Если», 2011 № 07 (221) - [10]

— Хорошо, я постараюсь чем-нибудь вам помочь, — согласился Жуков после непродолжительного раздумья. — Только больше не приходите сюда. Вам позвонят…

Через день мне действительно позвонили. Назвали цену и поинтересовались, куда доставить заказ. В тот же вечер, пока жена еще не вернулась с работы, седой водитель неприметного серого пикапа выгрузил на лавочку у подъезда несколько коробок с дефицитом. Я перетащил ценный груз на балкон, завалил его старыми газетами и несколько дней предавался размышлениям о судьбах естествоиспытателей и журналистов, которые тоже, бывало, проводили эксперименты на себе. Не стану уверять, что мне не было страшно. Но я взбадривал себя здоровым скептицизмом. Мол, нет ничего глупее, чем опасаться зеленки. Ну чем мне может грозить такой эксперимент? Да ничем, собственно. Люди красят себя этим препаратом уже лет сто как минимум.

А потом откуда-то из тайных уголков подсознания опять выползало мое трусливое «Я» и начинало вещать из правого подреберья: а все ли, мол, мы знаем о свойствах этого вещества из трифенилметанового ряда? Ведь на молекулярном уровне механизм действия бриллиантового зеленого и его антисептические свойства так до сих пор и не изучили. А многолетний эмпирический опыт — еще не аргумент. В конце концов, древние охотники, натиравшие себе лоб сажей перед выходом на охоту, тоже не понимали, чем пользуются. Даже если бы кто-то смог им объяснить, что черное красящее вещество на самом деле вовсе не сажа, а технический углерод, с помощью которого их далекие потомки будут изменять свойства каучуков, создавая высокотехнологичные зимние шины «хакка» для внедорожников «субару», то они бы в лучшем случае посмеялись. В худшем — зажарили такого рассказчика на костре.

Ну а вдруг и мы ничем не отличаемся от тех древних охотников? Что если и мы не понимаем, какой серьезной вещью пользуемся не по назначению уже полторы сотни лет? Может ведь такое быть? Вполне. И что тогда? А поскольку я не знал ответа на этот вопрос, то иногда меня от страха прихватывало так, что начинали дрожать пальцы, отнимались ноги, а желудок скручивался винтом. Но природное человеческое любопытство оказалось сильнее. Эксперимент уже был назначен на первую субботу после новолуния и отмене не подлежал.

Жену я заблаговременно отправил с самого утра в тур по косметическим магазинам в сопровождении подруги. На всякий случай оставил на столе заранее подготовленную записку, стараясь, с одной стороны, предупредить, с другой — не вызвать паники. Позвонил родителям, чтобы напомнить, как я их люблю. Успокоил маму, встревоженную моим неожиданным звонком. Поставил свой любимый диск с «Нежным звуком грома» и в несколько слоев, никуда не торопясь, равномерно нанес на все тело зеленку, стараясь не пропустить ни единого квадратного сантиметра кожи.

Когда я закончил, меня уже трясло, как в лихорадке. Я не знал, чего ожидать, поэтому подготовился к любым неожиданностям. Но прошел час. Потом еще один. «Нежный звук грома» сменился «Стеной», потом «Обратной стороной Луны». Никаких других изменений не происходило. Я даже жжения не почувствовал от спиртового раствора анилиновой краски, которую вылил на себя в таком непомерном количестве. Только продрог слегка, поскольку опасался измазать краской мебель и все это время просидел без движения на полу.

Ну и не простым, конечно, был процесс ликвидации последствий эксперимента. В редакцию, во избежание лишних расспросов, я не заходил две недели. Соврал, что случился приступ псориаза. Дома носил рубашки с длинными рукавами. Волосы сразу сбрил под ноль. А вот с лицом пришлось повозиться. Даже после многочисленных умываний с шампунями и косметических процедур со скрабом на абрикосовых косточках зеленоватый оттенок преследовал меня в зеркале еще довольно длительное время. К счастью, жена к моему эксперименту отнеслась вполне спокойно. Наверное, я бы сам гораздо больше удивился, если бы вернулся домой и застал ее, сидящей на полу совершенно голой, да еще и с ног до головы в зеленке. А она только поохала с полчаса, после чего засунула меня в ванну и стала помогать оттирать зеленую краску.

И все же я рад, что так вышло. Я рад, что не стал невидимым, не взорвался, не распался на молекулы, не свернул пространство, не превратился в сверхновую, не растекся во времени, не проник в тайны мироздания, не провалился в другие измерения, не научился читать мысли на расстоянии и видеть невидимое. Рад, что не мимикрировал, не индульгировал, не закуклился и не вылупился в другом обличье. Хорошо, что меня не втянуло в энергетическую воронку, на меня не свалилась Луна, за моим окном не опустилась летающая тарелка, меня не похитила внеземная цивилизация, спутав со своим соплеменником. Со мной не произошло ровным счетом ничего. И от этого я почему-то чертовски счастлив.

Хотя один нюанс меня все еще беспокоит. С недавних пор стали случаться приступы жамевю. Это когда оказываешься в обстановке, которая должна быть привычной и знакомой, но тебе начинает вдруг казаться, что все вокруг незнакомое и чужое. Иногда меня озадачивают поступки знакомых и ценники в магазинах. И жена почему-то уверяет, что никогда не была блондинкой. А позавчера, когда я попытался опять разыскать Светозара, то не смог найти даже его дом. Адрес я не перепутал — улица Петра Осьминина, 28. И все остальные дома на этой улице стоят как вкопанные. Вот только вместо пятиэтажки Светозара — детская спортплощадка. Такая, знаете, с покрытием из резиновой крошки…