Эшелоны идут под откос - [28]
«Слишком уж жаждет подвигов, — сказал он как-то Дмитрию о Голове. — А ведь для того, чтобы совершить подвиг, нужно немало потрудиться в самом прямом смысле этого слова. Это он, пожалуй, со временем и сам поймет. Одного порыва мало даже для одной атаки, а тем более для длительной и, скажем прямо, изнурительной борьбы».
В том, что борьба будет длительной и нелегкой, Дмитрий при всей своей молодости и сам теперь начинает понимать. А вот друг его, Аистов, видимо, все еще надеется на какой-то внезапный и коренной перелом в ходе войны. Потому, наверное, и не снимает с головы наушники и все ждет сообщения о разгроме немецких войск если не на всех фронтах, то на главных направлениях.
— Ну что там в эфире? — спрашивает его Дмитрий.
— Пока все тревожно. Сплошные оборонительные бои. А ведь пора бы…
— Что «пора»? Сокрушить всю гитлеровскую военную машину, да? Так ее сначала измотать нужно, расшатать.
— Ты говоришь как в официальных сводках Совинформбюро. А я все надеюсь, что мы, как во время Отечественной войны в тысяча восемьсот двенадцатом. Заманим немцев, как Кутузов Наполеона, в глубь России, а потом…
— То, что происходит, не похоже, Леша, на заманивание. По всему видно — прет на нас большая сила, а мы все пятимся, пятимся, никак не упремся, чтобы изловчиться для настоящего удара…
Это Дмитрий говорит уже не свои слова, а дядины, но он хорошо их понимает и потому считает теперь своими и находит нужным высказать их Алексею.
— И потом, с чего ты решил, что Кутузов Наполеона нарочно заманивал? Ничего себе заманивание — почти пол-России ему отдал! А ведь это русские города, деревни с людьми, хлебом и скотом… Нет, Леша, Наполеон тоже был большой силы. И не заманивал его Кутузов, а вынужден был отступать аж до самой Москвы.
— Но ведь потом…
— Потом и мы тоже, вот увидишь!
— А Москву, как думаешь, придется нам и на этот раз отдать?
— Думаю, что на этот раз ни за что не отдадим!
— Так думаешь потому, что комсомолец?..
— Да, потому что комсомолец! А как же я еще думать должен? И потом, есть же все-таки разница между тогдашними русскими мужиками и нами, советскими людьми?
Дмитрий начинает нервничать и говорить не очень связно. Его злит необходимость вести такой разговор с Алексеем. Сам он разве ни во что уже не верит? Зачем же шел тогда в партизаны? Дядя Миша брал ведь только добровольцев и даже не всех добровольцев, кое-кого отказался взять…
— И вот тебе мой совет, — раздражении заключает он свой разговор. — Поменьше ты слушай фашистские передачи. Они небось сообщают, что давно уже взяли Москву?
— А я и не слушаю фашистских, — обижается Аистов. — От них действительно… Но ведь и наши ничего утешительного пока не говорят.
— Прилет время — скажут. А чуда ты все-таки не жди.
— А если мы их действительно под Москвой разгромим?
— Это тоже не будет никаким чудом. Им-то, может быть, и чудом покажется, а для нас так ведь оно и должно быть.
Потом они сидят некоторое время молча, и Алексей уже совсем спокойно заключает:
— Это ты, конечно, со слов своего дяди такие мудрые слова мне наговорил. В старину они, кажется, назывались вещими. Но дай бог, как говорится, чтобы все это сбылось.
19
Михаил Миронович со своей группой возвращается от Головы во второй половине дня, а полчаса спустя над лесом в направлении отряда «Гитлер капут!» пролетает целая эскадрилья немецких бомбардировщиков. Проходит еще несколько минут — и земля начинает содрогаться от взрывов бомб.
— Ну вот и сбылось мое опасение, — тяжело вздыхает Щедров. — Говорил я ему, что нужно тщательней маскироваться. Не разводить больших костров, кухню и вообще все зарывать в землю. У нас, кстати, тоже, Илья Ильич, слишком мало еще землянок и блиндажей. Кто знает, может быть, и зиму тут придется провести.
Лес в районе базы Головы бомбят минут пятнадцать. Когда сотрясение земли и приглушенный расстоянием грохот рвущихся бомб утихает, Щедров приказывает радисту:
— А ну, свяжись-ка с ним, Алексей. Узнай, каков ущерб?
— Если только там вообще кто-нибудь уцелел… Такая бомбежка!
— Если бы после каждой бомбежки никому не удавалось уцелеть, войны были бы менее продолжительными. А что касается твоего коллеги, то он определенно уцелел. По моему совету ему сооружена такая же надежная землянка, как и твоя.
Связаться с отрядом Головы удастся лишь через четверть часа.
— Как там у вас? — выстукивает точки и тире Аистов
Щедров все это время сидит в его землянке и напряженно ждет, прислушиваясь к торопливому стуку телеграфного ключа.
— Говорит, что не очень пострадали, — с облегченным вздохом переводит Аистов ответ радиста Головы с языка морзянки. — Видно, бомбили наугад… Есть несколько раненых, три разбитых шалаша и прямое попадание в кухню. К счастью, в ней в это время никого не было.
— То, что в кухню угодили, это, может быть, даже и хорошо, тем более что повар уцелел, — усмехается Михаил Миронович. — Кухня эта и демаскировала их более всего. Уж очень повар-грузин любил большой огонь. «Пища, понимаешь, совсем другая на большом огне» — уверял он Голову. А я их не раз уж предупреждал, что быть у них от этого «большого огня» либо большому пожару, либо бомбежке. Так оно и получилось! Спроси у них, Алексей, не нужна ли наша помощь?
Сотрудникам КГБ уже давно был известен, этот матерый шпион, последователь Лоуренса Аравийского. Но вот по последним сведениям, стало известно и место его пребывания на территории СССР, и даже под какой фамилией он скрывается. Но как вычислить его, а еще и поймать на месте преступления. И тогда, вместо пойманного связного, в пустыни Туркменистана отправляется сотрудник КГБ, чтобы взять неуловимого «Призрака» с поличным.
К ЧИТАТЕЛЯМ!Военное Издательство просит присылать свои отзывы и замечания на эту книгу по адресу: Москва, 53, Орликов пер., 3, Управление Военного Издательства.
В том 11 знаменитой "Библиотеки приключений" входят приключенческие повести мастеров жанра Василия Ардаматского ("Я 11–17", "Ответная операция") и Николая Томана ("Что происходит в тишине", "Взрыв произойдет сегодня", "В погоне за Призраком", "Made in…").Сборник включает также статьи Сергея Баруздина и Владимира Беляева об авторах.СОДЕРЖАНИЕ:Василий Ардаматский. "Я 11–17"Василий Ардаматский. Ответная операцияСергей Баруздин. Василий АрдаматскийНиколай Томан. Что происходит в тишинеНиколай Томан. Взрыв произойдет сегодняНиколай Томан.
КГБ перехватывает снимки секретного ракетодрома. Контрразведка не может понять, кем же они сделаны. А шпион оказывается очень необычным…
Томан Николай Владимирович. Прыжок через невозможноеМ.: Воениздат, 1965. (Военные приключения)Содержание:Рассказы о саперах:В тылу врага.Наедине со смертью.Проклятый дзот.Прыжок через невозможное.Повести:На прифронтовой станции.Что происходит в тишине.Взрыв произойдет сегодня.«Made in…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.