Еретик Силы-1: Остаток - [13]

Джейна застыла, когда она увидела лежащую фигуру, которую пытались привести в чувство двое медиков-каламари и их дроид MD-5. Сначала она даже не узнала свою подругу: волосы Тахири были коротко подстрижены и она очень похудела. Под глазами были мешки, щеки ввалились, ее лицо выглядело так, как будто она давно не умывалась. Но хуже всего выглядели ее руки: они были покрыты кровавыми следами ударов.

— Это она? — спросил один из медиков.

Джейна хотела сказать «да», но существо, лежавшее перед ней было совсем не похоже на Тахири, которую она знала.

Тахири зашевелилась. Явно находясь без сознания, она дергалась и пыталась ворочаться. Медики пытались ограничить ее движения, но она была сильнее, чем выглядела. Судорожно двигая руками, широко раскрыв невидящие глаза, она попыталась встать, но ноги ее не слушались.

— Энакин! — внезапно закричала она. — ЭНАКИН!!!

Ее глаза заметили Джейну в тот момент, когда медик делал ей инъекцию.

Шипение инъектора совпало с мощной волной в Силе, когда Джейна почувствовала ужас и боль Тахири. Потом Тахири упала в объятия дроида, и волна угасла.

От этой волны ужаса у Джейны на секунду остановилось дыхание. Она была рада присутствию здесь Джага, и сейчас она хотела бы, чтобы Джаг забыл о своем чисском воспитании и просто поддержал ее.

— Это она? — снова спросил медик, оборачиваясь к Джейне. Она смогла только молча кивнуть.

— Вы не слишком в этом уверены, не так ли? — подозрительно спросил каламари.

— Я… уверена, — наконец смогла сказать Джейна. — Это она… Ее имя — Тахири Вейла. Я не знаю, как она могла оказаться здесь, но она не преступник. Она рыцарь-джедай.

Медик кивнул.

— Мы обеспечим ей наилучшие условия.

Джейна проследила, как Тахири погрузили в ховеркарт и увезли.

— Пожалуйста, освободите пространство, — слышала она голос дроида, обращавшегося к толпе. — Это несчастный случай. Пожалуйста, освободите пространство.

Джейна отшатнулась назад, вцепившись в руку Джага, чтобы не упасть.

Она чувствовала присутствие в Силе ее брата Джейсена, находившегося в другом конце города. Джейсен был явно обеспокоен, и пытался спросить у нее, что случилось, но она сейчас не могла ответить. Все, что она знала — беспорядочная смесь эмоций, проявляемых Тахири. Невероятную, смертельную тоску она могла понять: она сама чувствовала то же самое, когда узнала о смерти Энакина. Но кроме этого было что-то еще — что-то, что, как всегда думала Джейна, не могла испытывать Тахири. Она никогда раньше не ощущала, чтобы от девушки исходило такое чувство, и сейчас это очень испугало ее.

Но это было реальностью.

Ненависть. Глубокая, страшная ненависть.

Запах горящей плоти был первым, что она могла почувствовать. Она узнала его безошибочно — такой едкий и острый, вползающий в ноздри, как трупный червь, яростно терзающий обонятельные нервы… Такой запах нельзя забыть или с чем-то спутать. И она поняла, что никогда не избавится от него совсем, как бы далеко она ни ушла от этого места.

Он был близко — так близко, что она обнаружила, что проверяет собственные руки, чтобы убедиться, что это не ее кожа тлеет. Но все, что она увидела — это слой пепла, покрывавший ее, как снег. А под ним…

Она спрятала руки в складках одежды, вглядываясь в густой дым. Она слышала чьи-то голоса и звуки движения, но как ни вглядывалась, ничего не могла увидеть в дыму. И постоянно слышалось шипение и треск огня, пожиравшего плоть. Иногда слышался очень сильный треск — это, как она могла предположить, ломались обугленные кости. Но она ничего не видела.

Она сделала пару осторожных шагов вперед, пока не наткнулась на небольшой каменистый холм, взобравшись на который, она наконец смогла увидеть, что происходит. Внизу она увидела огороженное место, и в нем происходил странный обряд. Собравшиеся там прятали лица под капюшонами, все они были одеты в длинные одежды, подобные той, что была на ней.

Казалось, они ждали ее появления, потому что, когда они увидели, как она вышла из дыма, они с пением начали обходить вокруг огороженного места. Их язык был чужим, и в то же время знакомым. Он одновременно пугал и успокаивал ее. Эти эмоции вызывались не самими словами, но скорее культурой, которой принадлежал этот язык.

Она проигнорировала их движение, и вместо этого стала осматривать пятистенную ограду. В каждом углу стояло огромное изображение бога, смотревшего вниз, в яму под его ногами. Жрецы, проходя мимо них в своем шествии, бросали в дымящиеся ямы то, что она смогла определить, как различные части тел. В соответствии со своими неопределенными чувствами, она обнаружила, что это зрелище одновременно и нравится ей, и вызывает отвращение. Одна часть ее души хотела воздать благодарность богам за то, что они принимают жертвоприношения, а другая хотела бежать прочь от запаха горящей плоти, поднимавшегося из ям.

Изображения богов ей были известны, кроме одного. Самый дальний идол от того места, где она стояла, не был похож на остальных. Она никогда не видела его до этого. Он почти весь был скрыт в тени, возвышаясь, как гигантская змея, выше всех других идолов. Она чувствовала, что его присутствие здесь — богохульство, против которого она хотела протестовать, но не могла, потому что он был здесь из-за нее. Его глаза не смотрели в яму, как у других статуй, они смотрели прямо на нее. Более того, эти огромные красные глаза обвиняли ее!