Еретическое путешествие к точке невозврата - [167]

Купец быстро нашёл нужную страницу и прочитал:

«Если найдётся среди тебя в каком-либо из жилищ твоих, которые Господь Бог твой даёт тебе, мужчина или женщина, кто сделает зло перед очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его;

И пойдёт и станет служить иным богам, и поклонится им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному, чего я не повелел;

И тебе возвещено будет, и ты услышишь,

То выведи мужчину того, или женщину ту, которые сделали зло сие, к воротам твоим, и побей их камнями до смерти».[103]

— Что это за книга?

— Это Тора, — просто ответил Иегуда, — книга наших праотцов.

— Что ж, значит, вы всегда будете жить в гетто, — пожал плечами Вольфгер, — вы сами выбрали свою судьбу.

— Но мы не живём в гетто!

— А что же тогда вокруг нас? — иронично спросил Вольфгер.

— Жидовский квартал.

— Мне кажется, ты играешь словами: гетто, жидовский квартал — какая разница?

— И, тем не менее, с вашего позволения, господин барон, она есть. Когда христиане хотят отделиться от иудеев, они загоняют их в гетто, как поступили, например, в Венеции десять лет назад. А когда иудеи хотят жить отдельно от христиан, они покупают землю и строят квартал, такой, как здесь. В нём есть всё, что нужно иудею, от синагоги до кладбища. Правда, земли у нас мало, и кладбище давно заполнено, поэтому могилы роют одну поверх другой, но это наша земля и наше кладбище.

— Значит, ты считаешь, что христиане и иудеи не могут жить в мире? — спросил Вольфгер.

— Почему же? Мы живём в мире, но… Вы ведь знаете, что христианам запрещено заниматься отданием денег в рост?

— То есть ростовщичеством?

— Можно сказать и так… Так вот, иудеи всегда умели считать деньги, поэтому рано или поздно оказывалось, что слишком многие христиане в долгу у иудейских банкиров, даже князья и короли. И вот, вместо того, чтобы возвращать занятые деньги, должники предпочитают избавляться от своих кредиторов самым простым способом: изгнанием или убийством.

— Так не давайте в долг!

— А на что нам жить? Многие ремёсла запретны для нас… Из этого бесконечного круга нет выхода, — безнадёжным тоном возразил Иегуда, а потом сменил тему разговора:

— Но не будем о нас. Иудей может стонать и жаловаться на судьбу день и ночь напролёт. Поговорим лучше о ваших делах. Догадываюсь, что вы приехали в Прагу не потому, что соскучились по купцу Иегуде бен Цви?

— Ты угадал, — усмехнулся Вольфгер. — Нам нужно найти одного человека, но как это сделать, ума не приложу. Кроме тебя, я в Праге никого не знаю, может, ты поможешь в поисках…

— Что за человек? — спросил купец, — как его зовут, чем он занимается?

— Его имя — Томас Мюнцер, он проповедник.

— Господин барон стал интересоваться делами церкви? — удивился Иегуда.

— Господин барон стал интересоваться проповедниками, которые готовят вооружённый мятеж, — хмуро ответил Вольфгер.

— Вот как? Интересно… — протянул купец. — Мюнцер, Мюнцер… Что-то знакомое, но что именно, припомнить не могу. Где я мог про него слышать? Дел у меня с ним точно не было. Нет, не помню… Ну, хорошо. Сделаем так. Заночевать вам у меня нельзя, потому что на закате ворота закроются, и к этому времени все гоим обязаны покинуть квартал. Я советую вам остановиться в Унгельте.

— А что это — Унгельт?

— Унгельт,[104] иначе «Весёлый двор», это постоялый двор для иноземных купцов, приезжающих в Прагу. Отсюда недалеко: когда выйдете на Староместский рынок, перед вами будет храм Девы Марии перед Тыном, а за ним стоит храм святого Иакова, так вот, Унгельт как раз между ними. Мой приказчик проводит вас.

Когда я что-нибудь узнаю о Мюнцере, я сам найду вас там.

* * *

Весёлый двор был обнесён каменной стеной, доступ к которой защищал ров, впрочем, без воды и почти доверху заваленный мусором. У ворот в тени, повесив шлем на ржавую алебарду, дремал толстый стражник. Услышав топот копыт, он встрепенулся, встал на ноги, кое-как нахлобучил шлем и с грозным видом перегородил ворота алебардой:

— За въезд в Унгельт у нас полагается платить и эта, значить, оружие сдавайте, с оружием у нас нельзя!

— Олух, ты что, не видишь, кто едет? — рыкнул на него из-за спины Вольфгера Карл, — перед тобой не купчишка задрипанный, а его милость фрайхерр фон Экк! А ну, с дороги!

Разглядев баронскую цепь на груди у первого всадника, его богатую одежду и длинный меч, стражник впал в тяжёлую задумчивость, из которой его вывела монета, брошенная Вольфгером. С необыкновенным проворством стражник поймал гульден и тут же потерял к приезжим интерес. Монета мигом исчезла, стражник стянул с головы шлем, привычным жестом нахлобучил его на алебарду и с блаженным стоном рухнул на траву.

Вольфгер и Карл, проехав через каменную арку, оказались в Унгельте. Прямоугольный, мощёный булыжником двор с четырёх сторон был ограничен постройками. С одной стороны стоял длинный и низкий дом без окон с запертыми на висячие замки дверьми, наверное, склад, с другой стороны была конюшня, потом, судя по шипению мехов и ударам по железу, кузница, и, наконец, Вольфгер увидел то, что искал — трёхэтажный постоялый двор.

— Похоже, нам туда, — сказал он Карлу.

Внутри было прохладно, тихо и сонно. Вольфгер долго стучал рукоятью кинжала по конторке, но никто так и не появился. Тогда Карл пошёл по коридору, открывая все двери подряд, и, наконец, вероятно, по могучему духу пива и чеснока обнаружил в одной из комнат мирно спящего хозяина и с трудом разбудил его.