Энрико Карузо: легенда одного голоса - [40]
— Боже мой! Она задохнулась!! — закричал он, вытаскивая се, — скорее доктора!! Она не может произнести ни звука.
Он был в панике. Вдруг Глория улыбнулась и открыла глаза.
— Слава Богу!! Она жива!! — вскричал он.
Нэнни поспешила уложить девочку в постель, приговаривая:
— Зачем ты испугала своего папу? Идите спать, мистер Карузо. Вы выглядите совсем измученным.
Возвращаясь в Истхэмптон, мы предвкушали несколько недель отдыха. Это было первое лето, которое Энрико проводил в Америке. Прежде у него почти не случалось свободных дней. К нам часто приходили на обед друзья. В середине августа члены
фешенебельной Саутхэмитонской летней колонии организовали ежегодный благотворительный базар в пользу местной больницы и пригласили Энрико в качестве наиболее почетного гостя и главной притягательной силы. Ему предложили рисовать карикатуры в специальной палатке на всех, заходящих в нее, за плату в десять долларов. Он с удовольствием согласился и сказал, что любит такой отдых. Организаторы встретили нас у входа.
— Ваша палатка великолепна, мистер Карузо, — сказала миссис К., сопровождающая нас, — вам она понравится.
Она указала на самую большую палатку, украшенную красными, зелеными и белыми лентами. Над ней реяли два итальянских флага. Палатка была отделана бахромой из спагетти. Энрико замер.
— Что это такое? — спросил он.
С лица его слетело выражение удовлетворения и непринужденности: оно превратилось в непроницаемую маску.
— Мне жаль, мадам, но я не могу здесь рисовать. Пожалуйста, уберите спагетти. - Затем он добавил с улыбкой: - Спагетти, как вы знаете, предназначены для кухни, а я еще не голоден.
Испуганные организаторы ярмарки немедленно заменили украшения. По дороге домой он довольно печально сказал мне:
— Они не понимают, чем оскорбили меня, потому что многие думают об итальянцах именно так. Меня удивляет, что такие славные люди могут вести себя так бестактно и допускать подобные ошибки. Временами я скучаю по своей прежней жизни в Синье.
Вскоре Энрико предстояло отправиться в одно из самых продолжительных своих турне. В течение месяца он должен был выступить с концертами в Монреале, Торонто, Чикаго, Сан-Паулу, Денвере, Омахе, Талсе, Форт-Уорте, Хьюстоне, Шарлотте и Норфолке. Он согласился снять помещение в отеле «Вандербильт», и мы поехали на несколько дней в Нью- Йорк, чтобы отдать последние распоряжения. Апартаменты находились на последнем этаже и имели надстройку над крышей. Их построили для личных целей Альфреда Вандербильта. Стены огромного салона, отделанные парчой красного цвета, были превосходным фоном для коллекции редкостей, собранной Энрико. Он сразу же выбрал место для превосходного средневекового буфета в промежутке между двумя высокими окнами, а над ним планировал повесить любимый мраморный барельеф Мадонны работы мастера XV столетия. Последние дни в Истхэмптоне Энрико посвятил репетициям с Фучито, проходя программу концерта. Эти концерты, услышанные мною в студии, были наверняка интереснее тех, которые слышала публика. Здесь, свободный от волнения перед залом и не утомленный поездкой, Энрико пел для собственного удовольствия и голос его звучал по-юношески свежо. Он рассказал тогда в студии об удивительном случае, совершенно неведомом публике. Он могбы петь баритоном и даже басом с таким же успехом, с каким пел тенором. Он от души смеялся, когда рассказывал, как, используя свои способности, выручил однажды приятеля-баса Андреса де Сегуролу во время спектакля «Богема» в Филадельфии. Еще в поезде Андрес внезапно охрип. Дублера на роль Коллена не было, и потеря голоса означала в данном случае непоправимую беду. Энрико рекомендовал приятелю беречь силы для арии «Vecchia zimarra» («Старый плащ») в четвертом акте. Но, выйдя на сцену, Андрес не смог последовать совету Энрико и после третьего акта вышел за кулисы, дрожа от волнения, так как хрипел, как ворона. Полакко, дирижировавший оперой, не зная об отчаянном положении баса, дал сигнал начать четвертый акт. Он увидел, как на сцену вышел Коллен. Лицо его закрывала низко надвинутая шляпа. Он вышел на передний план, неся с собой стул, снял плащ и, поставив одну ногу на стул, запел знаменитое «Прощание с плащом». После арии долго аплодировали. Коллен ушел. На сцену вышел Рудольф-Карузо, и акт закончился, как обычно. Как только занавес опустился, в уборную Энрико влетел взбешенный Полакко.
— Вы сошли с ума! — закричал он. — Если б вас узнали, спектакль мог быть сорван.
— Я хорошо подшутил над Полакко, — сказал Энрико. — Он не знал, что я могу так хорошо петь басом.
(Джеральдина Фаррар, которая хорошо помнит этот случай, говорит, что публика никогда не замечает внезапных изменений в либретто и действии: «Однажды, когда я выступала в «Богеме» с Бончи, — рассказывала она, — последний потерял голос. Я пела третью часть партии за него, и публика не обратила на это никакого внимания».)
После этого «tour de force»[7] компания «Victor» попросила Энрико записать арию с плащом. Естественно, что ни он, ни мистер Чайлд не согласились на ее выпуск в широкую продажу: это раритет, известный лишь в узком кругу коллекционеров.
Федор Дмитриевич Крюков родился 2 (14) февраля 1870 года в станице Глазуновской Усть-Медведицкого округа Области Войска Донского в казацкой семье.В 1892 г. окончил Петербургский историко-филологический институт, преподавал в гимназиях Орла и Нижнего Новгорода. Статский советник.Начал печататься в начале 1890-х «Северном Вестнике», долгие годы был членом редколлегии «Русского Богатства» (журнал В.Г. Короленко). Выпустил сборники: «Казацкие мотивы. Очерки и рассказы» (СПб., 1907), «Рассказы» (СПб., 1910).Его прозу ценили Горький и Короленко, его при жизни называли «Гомером казачества».В 1906 г.
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
ФРАНКО КОРЕЛЛИ и оперное искусство его времениВ России, как и в любой стране, где популярна оперная музыка, великий певец XX века Франко Корелли — один из самых любимых и почитаемых. Тенор с феноменально мощным голосом, поражавший полнозвучием и мастерством фразировки при легкости звукоизвлечения, он обладал еще и очень красивой внешностью, что способствовало его сценическим успехам.В книге, кроме подробнейшего исследования творчества Корелли, предпринята попытка рассмотреть своеобразие личности и артистической манеры певца сквозь призму оперного исполнительского искусства его времени.