Элмет - [23]

— Папе нравятся бои, — сказал я.

— Да, я знаю, — ответила Вивьен. — Об этом мне известно все.

Похоже, так оно и было. Судя по выражению ее лица, она и впрямь знала о Папе больше, чем я. И вновь я задумался о том, как могли познакомиться столь разные люди — наш грубый, неотесанный Папа и эта холеная, воспитанная дама, живущая в красивом, элегантно обставленном доме.

— Такая у него работа, — сказал я. — Он говорит, что дерется потому, что ему за это платят.

— И ты веришь, что для него это всего лишь работа?

Я посмотрел на Вивьен. Потом перевел взгляд на огонь в камине.

— Для многих мужчин насилие является чем-то само собой разумеющимся, — сказала Вивьен. — Они вырастают среди насилия и ни к чему другому не стремятся. При этом они не понимают истинного смысла этой жизни и ненавидят каждую прожитую ими минуту. Твой отец не такой. Он заводится перед началом боя и расслабляется по его завершении. Время, когда он предельно на взводе, — это момент перед первым ударом. А максимально развинченным он бывает в промежутках между боями, месяца через два после одного и за пару месяцев до следующего. Тогда-то вы и замечаете, что он как будто выбился из колеи. Твой отец просто нуждается в этом. Я о насилии. Не скажу, что он получает от этого удовольствие, однако он в этом нуждается. Только так он может прийти в норму.

Она замолчала, глядя на меня. Прошло, наверно, несколько минут, но я не отвечал, и в конце концов она задала вопрос:

— Ты когда-нибудь видел кита, Дэниел?

Я сказал, что живьем не видел, только по телевизору.

— А ты видел по телевизору прыгающего кита? Это когда он целиком поднимается над поверхностью и потом плашмя падает на воду. С мощным всплеском. Ты это видел?

Я сказал, что да.

— Никто не знает точно, зачем киты это проделывают, хотя версий существует множество. Некоторые говорят, что таким образом кит пытается увидеть мир — прежде всего море — с иной точки зрения, пытается бросить хоть один взгляд снаружи на то место, где он проводит в плавании всю свою жизнь. Это примерно как люди, запускающие ракеты к Луне только ради того, чтобы следующие пятьдесят лет разглядывать снимки Земли, сделанные оттуда. Киты хотят испытать нечто подобное. По другой версии, дело тут не в зрительном восприятии, а в том, что киты при прыжке в воздух стремятся почувствовать размеры и настоящий вес своего тела. Они ощущают силу притяжения и сухость атмосферы, а когда ударяются всей тушей о поверхность воды, этот удар потрясает их до самого нутра. Есть еще мнение, что киты в прыжке пытаются сбросить верхние, омертвелые слои кожи, избавиться от прицепившихся моллюсков и рачков, — по сходной причине лошади трутся боками о кору деревьев. Но во всех случаях суть этого действия одна, ты не находишь? Киты испытывают потребность в некоем физическом ощущении, и удовлетворить эту потребность они могут только таким способом. А потом, через какое-то время после прыжка, возникает желание его повторить, это желание постепенно усиливается и наконец подталкивает к действию. Так оно происходит с китами, я думаю. Они плавают много дней, а то и недель, кормятся, спят, пускают фонтанчики, а потом вдруг вспоминают, каково это было в прошлый раз, когда они выпрыгивали из воды — сначала голова, потом тело с плавниками и наконец хвост, — как они чувствовали себя в тот миг зависания в воздухе, который питает их легкие, но неприятно сушит глаза, а потом вспоминают ощущение возврата в родную стихию после секундного полета. Этот удар. Этот всплеск. Впоследствии кит продолжает думать о прыжке все больше и больше, а когда тяга становится неодолимой, он выпрыгивает из океана, только чтобы упасть в него обратно мгновения спустя. И после этого на время успокаивается. Мне кажется, с твоим отцом происходит нечто подобное. Как с китами. Для него бой — это как прыжок для кита. Но кровавее, намного кровавее. И в его случае это не действие одиночки. Это не просто животное среди стихий. В этом акте необходимо участие другого животного. Другого человека. А в остальном все то же самое. Только так он может успокоиться.

Последующие часы мы провели за разговорами на отвлеченные темы и выпеканием булочек со сливочной глазурью. Вивьен держала лошадей на просторном лугу за домом, и мы всегда могли разнообразить наши занятия нехитрой черновой работой. Вот и сейчас мы прервались, чтобы задать лошадям корм и очистить стойла от навоза.

Сестра вернулась из своих блужданий перед самым полуднем. Настроение у нее было лучше обычного. Она улыбалась, сбивая комья грязи с сапог, прежде чем снять их и оставить на шиферной плитке у задней двери. Лицо ее покраснело и обветрилось на холоде. Взгляд при этом был настороженный.

Вивьен проследила за ее появлением, а затем вернулась к своим делам. Она не поинтересовалась, где была и чем занималась Кэти. Мы как раз сервировали стол к обеду, и Вивьен протянула ей столовые приборы с костяными ручками так буднично, словно она только что спустилась в гостиную из спальни на втором этаже. Кэти попарно разложила приборы на столе, а Вивьен извлекла из буфета посуду и салфетки. Я меж тем у раковины мыл и вытирал оставленные там прошлым вечером бокалы, чтобы потом поставить их на стол вместе с кувшином воды.