Ели халву, да горько во рту - [32]

Священник говорил отрывисто, медленно, негромко, и Немировскому казалось, что он умалчивает о чём-то главном. Внезапно отец Андроник остановился и произнёс:

– Чтобы найти того, кого вы ищите, вам придётся узнать очень многое, а пока вы не знаете почти ничего.

Николай Степанович не успел спросить, что имел в виду священник, так как в конце аллеи появилась странная фигура. Эта была маленькая женщина в немыслимом одеянии из двух юбок, сорочки, халата и шали. На голове её был чёрный платок, из-под которого выбивались тёмные волосы с сильной проседью. Женщину шатало из стороны в сторону, она бормотала что-то себе под нос, трясла головой, вращала безумными глазами. Увидев отца Андроника, она подбежала к нему, приникла к руке и простёрлась ниц:

– Батюшка! Батюшка! Спаси! Демоны кругом, демоны… Они меня утащить хотят! Так ты не давай им!

– Встань, дочь моя! – ровным тоном приказал отец Андроник, но женщина ещё крепче обняла его ноги, шепча: – Страшный Суд грядёт… Он над этим домом вершится! Потому что демон здесь! Демон!

Из-за деревьев выбежал запыхавшийся управляющий.

– Дуня! Евдокия! – крикнул он.

Женщина вздрогнула, приподнялась на колени, утирая испачканной ладонью мокрое от слёз лицо. Лыняев подбежал к ней:

– Спаси Господи люди твоя! Дуня! Куда же ты ушла? Я искал тебя по всему парку! Идём домой, ты простудишься…

– Демон, демон… – шептала женщина, раскачиваясь из стороны в сторону. – Я его видела… Архипушка, ты прости меня…

– Ничего, ничего, – Лыняев помог ей подняться и крепко схватил под руку. – Идём домой! Отец Андроник, господин Немировский, простите мою жену, она нездорова!

– Нет… Я здорова… – мотнула головой Лыняева. – Демон за кустами затаился и лебедя моего убил…

– Дуня, что ты мелешь! Замолчи! – прошипел управляющий, чьё лицо побагровело.

– Божий Суд пришёл! – закричала безумная, поднимая руку. – Святой человек, благослови!

– Бог с тобою, дочь моя! – сказал отец Андроник, благословляя несчастную. – Ступай к себе, а я навещу тебя.

Лыняева несколько успокоилась, и позволила мужу увести себя.

Немировский вопросительно посмотрел на священника, и тот ответил:

– Евдокия Яковлевна Лыняева страдает тяжкой душевной болезнью уже несколько лет. Её держат взаперти в одной из комнат, чтобы она не натворила чего-нибудь в беспамятстве.

– Она может быть опасной?

– Нет… Но она может разбить что-нибудь, заблудиться, допустить какую-нибудь неосторожность, нанести себе вред… Ключи от комнаты есть лишь у её мужа и дочери. Но иногда Лыняевой удаётся сбежать. Возможно, в суматохе Даша забыла запереть её. У вас больше нет ко мне вопросов?

– Пока нет.

– В таком случае, до свидания, господин Немировский. Да хранит вас Господь!

– До свидания, отец Андроник.

Ася ждала крёстного на пороге, кутаясь в сиреневую мантилью и немного сердясь, что Немировский не пожелал взять её с собой. Николай Степанович поднялся на крыльцо, чмокнул девушку в щёку и, взяв её за руки, сказал с укоризной:

– Ты совсем замёрзла, красавица моя. Руки-то какие холоднющие!

– А вы сами, дядя? Ноги-то промочили, – в тон ему ответила Ася.

Николай Степанович посмотрел на свои ботинки:

– В самом деле. Надо будет сапоги сыскать.

– Уже, – улыбнулась Ася, довольная своей предусмотрительностью.

– Что «уже»?

– Я попросила горничную, и она сыскала две пары прекрасных сапог: для вас и для меня.

– Умница моя! Мне начинает казаться, что я не зря взял тебя с собой.

– Конечно, не зря! – счастливо ответила Ася. – Я ещё распорядилась насчёт крепкого горячего чая для вас и кофе – для себя. С булками!

– Это как нельзя более кстати! – улыбнулся Немировский, обнимая крестницу.

За чаем, который следователь с девушкой пили в его комнате, Ася, расположившаяся на застеленной шёлковым покрывалом кровати с чашкой чёрного кофе с корицей, сообщила:

– В этом доме, дядя, обедают вечером. А мы сейчас с вами едим «ланч». Покойный князь Владимир установил в доме английские традиции. Когда горничная произносила это слово, у неё была такая гримаса, точно она проглотила лягушку. «Лянч»! И поморщилась! Ужасно интересно живут люди в этом имении!

– И умирают не менее интересно, – прищурился Николай Степанович, откусывая кусок сдобной, благоухающей булки с хрустящей корочкой. – Одно радует: здесь, кажется, прекрасная кухня.

– И умеют готовить хороший кофе. Я даже не ожидала. Оказывается, княгиня большая его ценительница. Так что мне повезло!

– Ты не теряла времени в моё отсутствие, я не ошибаюсь? – спросил Немировский.

Ася замотала головой и хотела уже ответить, не дожевав куска, но крёстный предостерегающе поднял палец:

– Дожуй сначала, сыщица!

Девушка кивнула, дожевала и, шутливо приставив руку к голове, спросила:

– Разрешите докладывать?

– Разрешаю!

– Во-первых, я познакомилась с замечательно интересным человеком! Дядей княгини Алексеем Львовичем. Милейший старикан старинного покроя! Дядюшка, как он чудно говорит! И столько знает! Я бы часами слушала его, но сегодня мне было решительно некогда, поэтому я обещала, что в следующие дни буду у него, как штык. Но он успел мне рассказать про белую даму. А ещё у него есть внучка Маша. Она немного младше меня, но мне кажется, мы могли бы подружиться. Она, между прочим, слышала на днях, как покойный Борис Борисович ругался с Владимиром Александровичем. Точнее последний ругательски на него кричал, что от него, Каверзина, нет толку. А ещё она слышала, как князь угрожал своему брату Антону. Правда, она ничего толком не сумела разобрать. Она просто шла мимо комнаты Антона Александровича и услышала, но, увы, сразу ускорила шаг, а не осталась послушать.