Экспедиция на Бермуды - [9]

На следующий день после непонятной подводной истории, происшедшей со мной, мы взяли для анализа пробы воды и донного грунта на злосчастном месте, а также неподалеку от нашего острова и ещё немного дальше в сторону открытого моря для сравнения. Результаты, как и ожидалось, были полностью нормальными и практически одинаковыми для всех трех точек. Я сразу же скептически отнесся к этому замыслу, поскольку не понимал, как состав воды или дно могут повлиять на психику аквалангиста, но Влад с Алеком почему-то думали иначе. Теперь всем понятно, что я был на волосок от разгадки, однако тогда никому не хватило ума хоть немного продолжить мои рассуждения. В конце концов мне стало казаться, что такое странное состояние моего организма было обусловлено бессонной ночью, проведенной накануне, и я решил ещё раз погрузиться. Последствия эксперимента не были неожиданными, но от этого не стали более приятными: после нескольких минут пребывания в воде я почувствовал те же самые тревожные симптомы, что и тогда, и, не испытывая больше судьбу, быстро вернулся к катеру. Бермуды явно решили не допустить нас к своим тайнам и тонко реализовывали собственный замысел.

После короткого обсуждения мы решили до выяснения причин непонятного явления не проводить больше никаких подводных исследований, а в случае необходимости погружения ограничить его четырьмя-пятью минутами. Станко воспринял такой приговор с равнодушием, которое граничило с удовольствием, и это вызывало неприятное удивление: как может человек, стремившийся попасть в экспедицию на место аквалангиста, оказаться таким безразличным к работе под водой! Лично я был очень подавлен и где-то в глубине души затаил жестокую обиду на Море, задумавшее лишить меня наибольшего наслаждения, которое я связывал с Бермудской экспедицией.

Однако против того, что творится высшими силами, не попрешь, и я достаточно быстро смирился со своей потерей. Откровенно говоря, потребности в широкомасштабных подводных исследованиях у нас не было, в особенности при наличии «телевизора», поэтому с научной точки зрения экспедиция практически не пострадала. А все остальное — это уже личное дело каждого. И, не тратя больше времени, мы взялись за формирование общей стратегии исследований.

Конечно, предыдущие наметки были нами сделаны ещё на материке, и здесь, оценив на месте реальное положение, после короткой дискуссии мы пришли к окончательному согласию: на первых порах действовать по плану, предложенному Алеком. Он состоял в том, чтобы описать вокруг островов несколько концентрических кругов и попытаться обнаружить зоны, в которых характеристики воды или грунта выделялись бы из фоновых. А более детально обследовать уже сами зоны. Правда, они ещё должны были существовать, в чем я имел основания глубоко сомневаться, но тем не менее Алек сумел нас убедить в целесообразности именно такого подхода. Правильнее, не всех нас, а лично меня, поскольку Влад и Станко почти сразу согласились с ним. В конце концов, в случае неудачи мы могли воспользоваться и любой другой методикой.

Что касается организации работы и распределения обязанностей, то экспедиция согласилась с моими предложениями: мы с Алеком — постоянные члены экипажа катера, а Влад со Станко будут чередовать работу в море с хозяйственными и лаборантскими функциями на острове.

В тот же день мы все четверо залезли в катер и первый раз обошли Бермуды, описав вокруг них плоховатый эллипс. Вода всюду была однородной, в грунте — ничего особенного, однако в моей душе зародилось предчувствие чего-то неожиданного. Вторую кривую, уже больше похожую на окружность, мы почти замкнули, когда вдруг Алек зашевелился возле своего «телевизора» и воскликнул: «Нику, подожди! Дно вроде бы твердеет!». Влад и Станко сразу же бросились к нему, а я лишь через несколько секунд догадался выключить двигатель и присоединиться ко всем. «Телевизор» бесстрастно свидетельствовал о том, что физические характеристики донного грунта немного изменились, а вода возле дна стала чуть солонее. После короткой остановки катер продолжил свой путь, и через несколько десятков метров все параметры снова вернулись к фоновому уровню.

Признаюсь, у меня слегка дрожали руки и сбивалось дыхание, когда я отошел от островов ещё на полкилометра и начал описывать третью окружность. И, услышав примерно в том же районе возглас Алека: «Стоп машина!», я понял: под нами — Зона.

Мы, как и годится, горячо поздравили автора единственно правильной теории, который при этом держался так спокойно, будто бы наперед знал о существовании зон. Теперь нам было понятно, что необходимо делать, по крайней мере на первое время, и перспективы грандиозных открытий начали вырисовываться намного четче, нежели до этого. Мне вдруг стало ужасно жаль, что нельзя одеть акваланг и нырнуть на дно, чтобы самому посмотреть, что же такое эта Зона и что в ней особенного. Неприятные воспоминания о предыдущих погружениях обрывали любые мысли в этом направлении. Оставалось лишь поблагодарить Бермуды, что глубина моря в их районе незначительная, всего 20–60 метров в радиусе десятка миль, и мы удовлетворились тем, что подняли на борт катера немного донного песка. На вид и ощупь он ничем не отличался от обычного, но у меня было такое ощущение, словно я держу в руках лунный грунт.