Экран и Владимир Высоцкий - [62]

Мы чуть было не позабыли еще одного из «главных» Дон Жуанов: это герой Бернарда Шоу. Он выглядит еще более абсурдным, чем у создателя теории абсурда Альбера Камю. В чем заключается абсурдность этого Дон Жуана? Он, оказывется, родился добрым, порядочным, духовной чистоты человеком. Но женщины так к нему стремились, и он так опасался кого-то из них обидеть, что отвечал взаимностью всем, кто хотел его любви. Такая вот разновидность Дон Жуана: от доброты сердечной, из человеколюбия!

В 1953 году была опубликована пьеса Макса Фриша, — швейцарского писателя, — «Дон Жуан или Любовь к геометрии», которая впоследствии шла в наших театрах. Появился, таким образом, еще один вариант: гибрид, состоявший из Дон Жуана, изжившего самого себя, и откровенного злодея, как бы сошедшего со страниц Тирео де Молины, — причина многих разбитых сердец и смертей, безжалостного и богохульствующего человека. Есть в нем что-то и от Камю. «Я вижу Дон Жуана, — писал Камю, — в келье одного из затерянных среди холмов испанских монастырей. И если он во что-нибудь всматривается через раскаленную прорезь в стене, то это не призраки канувших в прошлое возлюбленных, а, может быть, замершая в молчании равнина Испании, великолепная и бездушная земля…» Но Дон Жуан Фриша откровенно пародирует трагический образ из Камю: он хочет жить в келье, тоже в келье, но — припеваючи, тайно исчезнув из этого мира, из светской жизни. В миру же он жаждет посеять легенду о Дон Жуане, якобы унесенном в ад Каменным гостем. Кончает Дон Жуан Макса Фриша полной деградацией: он поселился отнюдь не в келье, а во дворце герцогини, бывшей проститутки из публичного дома, скучает по ней, когда она исчезает на полдня в город, чтобы — какая проза для демонического Дон Жуана! — покрасить себе волосы и… ждет от нее ребенка!

У всех разновидностей Дон Жуана, как они не различны, есть существенное общее: любовь к земной жизни, к женщинам, к свободе и духовное единоборство с Богом, ибо подчинение Ему — тоже несвобода, как всякое подчинение. Дон Жуан Пушкина — Дон Гуан — до определенного периода своей жизни был безбожником. Потому и переодевался в монаха, потому и проникал дерзко за могильную ограду Командора, потому и пригласил Статую придти в дом к Доне Анне, да еще и стать на часах у двери, за которой вдова назначила свидание ему, бесшабашному Дон Гуану. Но как только Статуя кивнула головой, Дон Гуан из безбожника превращается в субъекта, объявившего Богу, который, оказывается, существует! — войну. Он не желает подчиниться, и потому готов умереть: такого Дон Гуана ярко, неподражаемо и сыграет в фильме Владимир Высоцкий.

Уже в 1826 году Пушкин обдумывал тему «Каменного гостя». В 1828 году в альбом пианистки Шимановской он вписал стихи, которые в честь Лауры произнесет потом один из ее гостей:

— Из наслаждений жизни

Одной любви музыка уступает,

Но и любовь — мелодия…

Однако Пушкин полностью завершил свою работу над пьесой лишь в 1830 году, в пору знаменитой болдинской осени. Это был период не только вдохновенного труда, но и бурных переживаний поэта, связанных с предстоящей женитьбой на Наталье Гончаровой. «Муж у нее был негодяй суровый…» — пишет Пушкин в «Каменном госте», до собственной женитьбы относившийся к мужьям с отрицанием и насмешкой[16], а теперь решившийся и сам вступить в это сомнительное для него братство.

Пушкин, сам до-нельзя похожий на своего Дон Гуана, не намерен был по-мольеровски чернить этот образ. Он романтизирует его. рыцарски ограничивая его увлечения лишь тремя объектами: грустными воспоминаниями об умершей Инезе (образ, который несомненно навеян рано умершей Амалией Ризнич), реальной, прелестной Лаурой и — вдруг вспыхнувшей любовью к Доне Анне. Для самого Пушкина, да и для Высоцкого, приглашенного играть эту роль в «Каменном госте», такой донжуанский список был сущей безделицей…

Михаил Швейцер, решивший осуществить постановку «Маленьких трагедий», в самой ограниченной мере был сценаристом «Каменного гостя». Истинным автором сценария был, конечно, Пушкин, — Швейцер почти не отступил от оригинала.

Начнем же с первых кадров, чтобы проследить развитие этого образа, созданного в картине Владимиром Высоцким. Но сначала — интервью с М. А. Швейцером.

— Почему же все-таки Высоцкий? Результаты, конечно, показали, что Вы не ошиблись в выборе, но если идти по проторенным тропам, то подошел бы… ну, допустим, такой актер, как Лановой в молодости, который, кстати, когда-то успешно играл эту роль на сцене. Или — чисто внешне — Владислав Сторожик, если бы он сумел перевоплотиться внутренне, ощутить себя Дон Гуаном! Или — безусловно — Олег Янковский, который, кстати, моложе Высоцкого лет на пять-шесть, актер опытный, талантливый и с полным набором качеств, необходимых для Дон Гуана! Почему же Высоцкий — с его несоблазнительной и не аристократической внешностью и с грузом всех прежних, совсем иных ролей?

Михаил Швейцер:

— Мы пригласили Высоцкого на эту роль потому, что он не только актер, но и поэт, стихотворец, как и Дон Гуан. Помните, Лаура на вопрос одного из своих поклонников, — кто же сочинил слова песни, ею исполненной, отвечает: «Их сочинил когда-то // Мой верный друг, мой ветреный любовник». И еще сходство: Дон Гуан, как и Высоцкий, борец по натуре. В этом смысле Высоцкий себя играет. Он ведь очень наступательный был, наш Владимир Высоцкий. Как и Дон Гуан. Это — счастливое слияние актера и роли.