Экономические дискуссии 20-х - [52]

Потребительную стоимость С. Бессонов требовал изучать в политической экономии как таковую, т. е. как "многообразный красочный мир вещей". Он упрекал экономистов в том, что "безбрежная область конкретного полезного труда, создающего потребительные ценности, осталась вне поля марксистского исследования"11.

Совершенно иную роль играет категория потребительной стоимости в экономической системе К. Маркса. Потребительные стоимости вещей интересуют К. Маркса не со стороны их природных свойств и способов употребления: с этой стороны "потребительные стоимости товаров составляют предмет особой дисциплины — товароведения"12. Потребительная стоимость товаров — категория политической экономии, и присутствует она в анализе Маркса лишь постольку, поскольку "при той форме общества, которая подлежит нашему рассмотрению, они (потребительные стоимости. — В. М.) являются в то же время вещественными носителями меновой стоимости"13. Потребительная стоимость присутствует в политической экономии как инобытие стоимости, как полюс диалектического единства стоимости и потребительной стоимости, образующего товар. Следовательно, потребительная стоимость сама является "определением формы", а именно товарной формы продукта, т. е. категорией политической экономии. Вне этой специфической роли потребительная стоимость "как таковая" не есть предмет политической экономии. "Потребительная стоимость в этом безразличии к экономическому определению формы, т. е. потребительная стоимость как потребительная стоимость, находится вне круга вопросов, рассматриваемых политической экономией, — писал К. Маркс, — к области последней потребительная стоимость относится только лишь тогда, когда она сама выступает как определенность формы"14.

Внутреннее противоречие, заложенное в товаре, противоречие между потребительной стоимостью и стоимостью получает внешнее проявление в форме меновой стоимости, в приравнивании товаров, где стоимость одного товара выражается в потребительной стоимости другого. Развитие противоречия товара отражается в развитии форм стоимости, в постепенном обособлении специфической потребительной стоимости, выступающей материальным носителем, воплощением стоимости. В денежной форме потребительная стоимость золота превращается в непосредственное, чувственное бытие общественной стоимости. Потребительная стоимость, таким образом, является определением не только товарной, но и денежной формы. Без категории "потребительная стоимость" нельзя понять категорий "товар", "деньги", "капитал", "прибавочная стоимость" и т. д. Иначе говоря, невозможна сама научная система политической экономии.

И все же, несмотря на столь важную роль, потребительная стоимость не интересует политическую экономию сама по себе, без связи с другими определениями общественной формы: меновой стоимостью, стоимостью и т.д. Общественные функции потребительных стоимостей (например, золота или потребительной стоимости товара "рабочая сила") вытекают не из их природных свойств, а из самой общественной формы, т. е. из системы производственных отношений. "Хлопкопрядильная машина есть машина для прядения хлопка. Только при определенных отношениях она становится капиталом. Выхваченная из этих отношений, она так же не является капиталом, как золото само по себе не является деньгами или сахар — ценой сахара"15. "... Бессмысленно превращать машины в экономическую категорию наряду с разделением труда, конкуренцией, кредитом и т. д.... Способ эксплуатации машин — это совсем не то, что сами машины"16, — писал К. Маркс.

Потребительная стоимость сама по себе не только не может быть предметом политико-экономического анализа, но на определенных ступенях или моментах этого анализа может быть временно абстрагирована.

С. Бессонов приписывал К. Марксу свой взгляд на предмет политической экономии: "... Гениальный мыслитель, в меру своих сил и способностей, неустанно пытался овладеть тайнами технологических процессов... И он не относил результатов своих изысканий в какую-нибудь особую науку!"17

Итак, С. Бессонов недвусмысленно утверждал, что изучение общественных отношений и "овладение тайнами технологических процессов" есть предмет одной и той же науки — политической экономии. Чем же в таком случае отличается предмет политэкономии от предмета технических наук, которые также изучают "тайны технологических процессов"? Материальное производство людей, писал А. Кон, изучается как техническими, так и экономическими науками, однако технические науки интересуются материальным производством с одной точки зрения, а экономические — совсем с другой.

В действительности дело не в том, с какой точки зрения подходит исследователь к предмету своего изучения, а в том, что этот предмет представляет собой в реальности. Экономические и технические науки различаются не потому, что исследователи изучают с разных точек зрения один и тот же предмет, а потому, что предметы этих наук качественно различны. Материальное производство в изучении политической экономии — это общественный строй производства, т. е. предмет, который никак не подлежит изучению с позиций технологии. Предмет технологии качественно иной — технические элементы производительных сил.